Слово арата - [106]

Честно признаться, тогда, перед хуралом, я не особенно тревожился за порученную мне заботу о делегатах еще и потому, что с Ак-Кускуном нечего было бояться. Так оно и вышло. Накозкин снял с моих плеч большую часть ноши.

Но он не был бы самим собой, Ак-Кускун, если бы не создавал для себя все новых и новых забот.

— А как с лошадьми, на которых делегаты приедут? Кто-нибудь подумал? Где решили пасти? На Оргу-Шоле? Кому поручили?

— На прошлом хурале делегаты по очереди пасли, — сказала Докуй.

Накозкин замахал руками:

— Так не годится. Делегаты должны серьезные вопросы решать, а мы их — в пастухи…

Тут и мне представился случай проявить инициативу.

— Уход за лошадьми поручим революционным бойцам. Это я возьму на себя, — сказал я.

К вечеру у нас все было в порядке. Хурен-Бажын готов принять гостей. Рядом поставлена юрта. Котлы на месте. Продукты доставлены. Топливо приготовлено. Повара есть. Пастухи назначены.

И все-таки мы волновались. Интересно, кто приедет первым. Как мы встретим, устроим…

Раньше всех, поднимая пыль столбом, как на скачках, примчались делегаты из Улуг-Хема — Донгурак, Седен-Дамбаа, Лопсан, Дамдынчап… Все были одеты по-праздничному.

Донгурак осадил жеребца и, не здороваясь, кичливо уперев в бок камчу, спросил:

— Где ночевать? Что есть будем?

Будто не заметив его, я поздоровался с другими делегатами.

— Здесь ночевать будете, — ответила Докуй. — Любую комнату занимайте. Все свободные. Везде прибрано. Соломка свежая, кошма чистая… Продукты можем на руки выдать. А то из общего котла — вон там, в юрте. Скоро сготовим…

— Ерунда! — оборвал нашу приветливую старушку Донгурак. — Я не свинья, чтобы лежать на соломе. И кашеварить не собираюсь. Мы приехали политические вопросы решать!

— Собственно говоря, за кого вы нас принимаете? — поддержал разъяренного Донгурака Тевек-Кежеге.

— А вы что сердитесь? — невозмутимо спросила Докуй. — И даже не поздоровались… Мы сделали все, что смогли. А если вам не нравится…

— Где таргалары? — продолжал шуметь Донгурак. — Почему не встречают делегатов? Позовите сюда немедленно!

Я обернулся к нему.

— Если вам нужен представитель ЦК, можете говорить со мной.

— Если вы представитель ЦК, — насмешливо произнес он, — то я вам скажу, что помещение у вас никуда не годится. А больше мне с вами говорить не о чем!

— Вот и хорошо! А шуметь зачем? То, что приготовлено, — для всех. Для всех делегатов, — подчеркнул я. — Ни для кого особых условий не создано. И не надо говорить, зачем вы приехали. Мы знаем. Вы приехали на хурал. А кроме того… Здесь не Улуг-Хем.

Я не видел, когда рядом с нами оказался Чульдум — тоже член улуг-хемской делегации. Должно быть, он все слышал, потому что сердито крикнул:

— Помолчи, Донгурак! Чего ты лезешь вперед всех? Кто тебе поручал говорить от имени всех делегатов хошуна?

И «грозный» Донгурак примолк. Он слез с коня и отошел в сторону, сказав при этом не очень громко, но так, чтобы мы услышали:

— Перетерпим как-нибудь в этой ночлежке. После найдем получше… А кое-кого научим почтительному отношению.

* * *

Двадцатое октября тысяча девятьсот двадцать девятого года.

Погода резко изменилась. Небо сплошь затянуто темно-серыми тучами. Снег падал хлопьями и сразу таял. Под ногами хлюпала грязь.

Никто, казалось, не замечал этого. Возле здания, где должен был открыться хурал, собирались кучками, отыскивали знакомых, шумно разговаривали. Больше ста сорока делегатов из всех хошунов и сумонов приехали в Кызыл. То тут, то там видел я знакомые лица. Вон Кара-Данзын и Кол-Балчыма из Тоджи. А это — Ензук, Лопсанчап и Сундувей из Дзун-Хемчика, Ужар-Маадыр из Ары-Оюна. Вот подошли барын-хемчикские делегаты — Бак-Кок, Чартыкай и Маады. Окликнули земляки — каа-хемские! Среди них Саглынмай, Чадаг-Кыдат, брат Пежендей…

Пежендей и Ензук «по-родственному» отозвали в сторонку, чтобы порасспросить, что да как будет на хурале.

Приближалось время открытия первого заседания. Небольшой зал постепенно заполнился, но многие стулья стояли пустыми. Делегаты предпочитали садиться на пол, между рядами. Так удобнее, привычнее. Машинально то вынимали, то снова прятали за пояс табакерки и трубки, но курить не решались.

…К длинному столу, покрытому красным сукном, вышел Шагдыржап. Привычно откинул пятерней волосы со лба, оглядел зал, прокашлялся, позвонил в колокольчик.

— Дорогие делегаты! — волнуясь, начал он.

Шум мгновенно стих.

— Поскольку большинство делегатов прибыло, — он уже справился с волнением, и его высокий голос звучал торжественно, — Восьмой Великий хурал партии Тувинской Аратской Республики объявляю открытым.

Раздались два-три хлопка: немногие знали, что такое аплодисменты.

— Открыть! Открыть! — эхом отозвалось несколько голосов.

В президиум хурала предложили избрать весь состав Центрального Комитета, представителя Коминтерна — ректора КУТВа.

— Какие еще будут предложения?

На возвышение, где сидели таргалары из ЦК, поднялся Тевек-Кежеге.

— Предлагаю в президиум товарища Донгурака, делегата Улуг-Хема, председателя хошунного комитета партии.

— Не согласен! — крикнул с места Сундувей. — От Улуг-Хема уже назвали товарища Чульдума. Хватит!