Словно птица - [9]

Глава 7

Почти всю неделю папа курсирует между домом и приемной врача, сдает какие-то анализы, пытается выяснить, что с ним такое. Утром в субботу, когда я стою на кухне перед тостером и жду, пока поджарятся два кусочка хлеба, папа окликает меня. Но, вместо того чтобы рассказать мне о своей болезни, он говорит:

– Давай поедем сегодня в заповедник? Найдем лебедей и сделаем несколько фотографий.

– Каких еще фотографий?

Он машет у меня перед носом листком бумаги, и, чтобы прочитать, что там написано, мне приходится выхватить его у папы. Оказывается, он напечатал какое-то официальное письмо.

– Я написал в городской совет, – объясняет он. – Рассказал им, что произошло с лебедями из-за новой линии электропередачи. Но теперь нам в качестве доказательства нужны снимки.

И он улыбается с довольным видом.

– А с тобой уже все в порядке? – спрашиваю я. – Ты же сдавал анализы и всякое такое…

Папа закатывает глаза.

– Я что, выгляжу больным?

Я медленно качаю головой. И правда не выглядит. Уж точно не сейчас, когда он скачет по кухне и придумывает нам план действий.

– Но мама сказала…

Папа пожимает плечами:

– Пока доктора не выяснят, что со мной не так, я не собираюсь ни из-за чего волноваться. Может, это все – вообще ложная тревога.

Он видит, что я продолжаю сомневаться, и, вздохнув, облокачивается о столешницу.

– А если мы потом поедем в парикмахерскую и сделаем тебе стрижку? – Скрестив руки на груди, папа ждет ответа.

Значит, он все слышал. Сколько раз я просила маму сводить меня к парикмахеру!

– Мама тебя убьет, – говорю я, но уже начинаю смеяться.

Папа хмурится, как бы что-то обдумывая.

– А я скажу, что ты попросила меня свозить тебя перед тем, как я лягу в больницу.

– В больницу? – Тостер тихо щелкает. Но про тосты я не думаю, я смотрю на папу. – Какую еще больницу?

Папа обходит меня, достает из тостера хлеб и сразу бросает на стол, чтобы не обжечь пальцы.

– Ничего страшного, – быстро говорит он. – Они хотят вставить мне в сердце какую-то трубку, чтобы посмотреть, что там происходит.

– Звучит страшно.

– Но это займет всего один день, может быть, даже всего пару часов. – Папа улыбается мне, а потом протягивает руку и берет прядь моих волос. – Ну что, сначала заповедник, потом стрижка?

Он наматывает прядь волос на палец, а потом отпускает, и прядь стремительно распрямляется снова. Я внимательно смотрю на него.

– А если в заповеднике что-нибудь случится?

«Как в прошлый раз», – хочу добавить я, но не произношу этого вслух.

– Да что может случиться? И вообще, ты что, не хочешь найти лебедей?

Я киваю:

– Конечно, хочу. Но…

– Тогда решено.

Папа берет со стола тосты и бросает их мне. Я успеваю поймать оба. Потом лезу в холодильник за маслом. Стараясь не испачкать хлеб остатками бутербродной пасты, кладу его на грязную тарелку, которую не убрал за собой Джек, и разрезаю кусок на четвертинки. Папа протягивает руку и хватает одну из них.

– Эй! – Я хлопаю его по руке, но он отскакивает быстрее, чем я успеваю выхватить у него хлеб.

Он улыбается слегка смущенно.

– Сегодня мы обязательно найдем эту стаю, – говорит он. – Я это чувствую. Поищем сначала в заповеднике. Но в окрестностях есть и другие озера, которые стоит проверить. Для начала посмотрим на том, которое прямо за больницей.

Папа с хрустом откусывает кусок тоста, а я отодвигаю от него тарелку, пока он больше ничего у меня не стащил. Он действительно сегодня выглядит здоровым. Похож на себя. Может, он и прав, говоря, что все это – только ложная тревога.

Глава 8

Спустя несколько часов я сижу в машине, откинувшись на спинку сиденья, и смотрю на мелькающие за окном улицы. Субботние покупатели в теплых куртках снуют по магазинам. Я наклоняюсь вперед и включаю посильнее обогрев в машине. Слышу, как урчит у папы в животе, сую руку в карман, нащупываю там завалявшийся с прошлой поездки леденец и протягиваю ему.

– Что будем делать с волосами? – спрашивает папа, перекатывая конфетку во рту, а потом с хрустом раскусывает ее. – Нужно постричь совсем коротко, чтобы торчали ежиком. Тогда ты и правда будешь похожа на птенчика, птенчик.

Я именно так и хотела сделать: чтобы волосы стояли торчком, как у мультяшного героя. Будет смотреться необычно.

– Буду звать тебя хохлатой уточкой, – смеется папа. – Только давай не будем красить прядь в белый цвет, ладно?

Я достаю из кармана телефон и набираю Саскии сообщение: хочу спросить ее мнение. Папа сворачивает на парковку и глушит мотор. Он оборачивается, чтобы взять фотоаппарат с заднего сиденья.

– Готова?

– Да. А ты?

Вокруг припарковано еще пять машин. Хорошо, что рядом будут люди: вдруг папе опять станет плохо? Мы молча идем по тропинке: прислушиваемся, не кричат ли лебеди. Папа смотрит на небо, одну руку уже положил на бинокль. Я тоже поднимаю голову, высматривая ту молодую серую самку, которую мы видели в прошлый раз. За папой я тоже приглядываю. Но если он и чувствует себя плохо, то виду не подает. Я зажмуриваюсь на несколько последних секунд, перед тем как мы сворачиваем за угол и выходим к озеру.

Лебедей нет. На озере пусто, только парочка лысух ныряет под воду и выныривает обратно. Папа вздыхает.