Словарь запрещенного языка - [29]

Когда скрылось светило и землю окутал

Мрак,

Забулун и вся его родня мирно спали.

Злобными тиграми в дом вывались

И свершили злое дело - дело К-ва.

* * *

На молитву утреннюю в дом Божий

Не явился, ни Забулун, ни его сыновья.

Рабби послал узнать, не случилось ли чего.

Пришел посланец и, рыдая., объявил: все

Забулуны вырезаны

И плавают в лужах своей крови...»

Далее идет подробное описание похорон, объявленного в этот день обязательного поста для «всех сынов Израиля в Кубе», а потом укоризненное обращение к Адонаю, Царю Вселенной:

«Ты повелел первому жителю земли, Адаму,

В поте лица землю пахать и сеять,

Ты благословил труд забулутинов, сынов Адама,

Ты же обратил Твое благословение в проклятие,

Ибо без Твоего, Царь царей, согласия

Никто не творит пи добра, ни зла...

Ты сотворил Иерусалим, Ты же сотворил Содом,

Ты дал нам убежище в горах Кавказа,

Ты же сотворил здесь К-ва.

Пути Твои неисповедимы, о Господи!

Источник жизни и благоденствия - земля

Стала для нас ужасом смертным.

Кто сменил плуг и серп на короб[32],

Кто отдал свой земельный надел в аренду им,

У них став рабом на своей собственной земле.

Плоды земли нашей едят чужие»

Во многих своих воспоминаниях и стихотворных излияниях Иосиф Шур возвращается к мрачной теме «земли, похищенной врагами». Так, в стихотворении «Плач Иосифа[33]», упоминая, между прочим, о земле, «перешедшей из рук ее законных владельцев в руки детей Исмаила», он обвиняет уже не туземцев, а своих же собратьев-евреев:

«Не одаривай их благами,

О, Боже, источник всех благ!

Упустят они, утеряют,

Как упустили, утратили Землю, Тобою дарованную...»

В записанных нами текстах причитаний плакальщиц мы также нашли отклик на эти события. Так, плакальщицы часто прибегают к риторической форме предъявления Богу к оплате в загробной жизни счетов покойника, не оплаченных ему при жизни.

В слободе, на похоронах одного старика, мы, в частности, записали слова плакальщицы:

«...и еще от имени покойника мы умоляем Тебя, Бог правды и справедливости, вознагради покойного Илъханана, сына Иехезкиила, за землю, пропитанную кровью и потом его предков, за землю, плоды которой едят чужие».

ВЫТЕСНЕНИЕ КОНКУРЕНТОВ

В 1918 году в Баку функционировал еврейский народный университет, где я читал курс истории еврейского народа и руководил соответствующим семинаром. Среди многих слушателей были также молодые евреи-таты. Как на лекциях, так и особенно на семинарских занятиях горцы часто задавали вопросы, имеющие отношение к историческому прошлому и экономике горских евреев. На одном из семинаров слушатель — горский еврей Бироров — выступил с докладом на тему «Экономика горских евреев». Докладчик и оппоненты единодушно утверждали, что сравнительно невысокий процент горских евреев-крестьян объясняется нетерпимым отношением местных мусульман к соперничеству «пришлых» евреев во всем, что касается земледелия, огородничества, виноградарства и т.д. При этом упоминалось много фактов, аналогичных тем, которые мы привели выше.

ПОГОЛОВНАЯ НИЩЕТА

В слободе нет ни одного промышленного предприятия, ни одной мастерской с наемными работниками. Слобода не производит никаких кустарных изделий, никакой дорогостоящей продукции и, в общем, представляет собой сплошную бедноту.

Значительную часть населения составляют священнослужители и лица, профессионально связанные с религией. В слободе 11 раввинов (по числу синагог), такое же количество канторов, 8 резников, 14 меламедов — содержателей хедеров. Сюда же следует отнести технический персонал 11 синагог, обширный штат погребального братства, а также два- три десятка общественных наемных плакальщиц.

В рукописях Песаха Нисанова, одного из слободских вольнодумцев, мы вычитали такие строчки на древнееврейском языке:

«Мы так любим Бога, мы так верно служим Ему, а Он нас вознаграждает бедностью...»

ОКАМЕНЕВШИЙ МИР

В марте 1917 года партийные организации города Баку организовали в порядке шефства над «политически отсталой Кубой» всенародную демонстрацию в честь Февральской революции. Было запланировано, что колонна горских евреев слободы двинется в сторону Кубы. В то же время жители Кубы двинутся в сторону Еврейской слободы. Обе колонны встретятся и соединятся на поляне перед мостом, ведущим в слободу, где произойдет митинг братства народов.

Среди организаторов горско-еврейской части демонстрации были мои ученики. По их просьбе я поехал в слободу с тем, чтобы своим выступлением на древнееврейском языке привлечь к участию в демонстрации и стариков. Как мы указали выше, горские евреи особенно благоговеют перед языком Библии. Мой призыв возымел действие, и к демонстрантам присоединилось много пожилых людей. Когда демонстрация вступила на мост и направилась в «ту сторону», я заметил, что многие из стариков возвращаются. Я подошел к Исахару Агарунову, влиятельному «вожаку» среди стариков, и стал уговаривать его продолжать шествие. «Нет, — твердо сказал он. — Моя нога никогда не переступала и не переступит этого проклятого места...». Исахар отправился назад, в слободу, увлекая за собой других старцев.

За стариками ушли почти все женщины, остались только дети, подростки, и демонстрация свелась на нет. Вместо демонстрации политической получилась внушительная демонстрация убожества слободы — города стариков, детей и женщин под чадрами. В этом центре горского еврейства нет живых молодых сил, нет оседло живущих работоспособных людей. В этом центре горского еврейства не услышишь доброго голоса, нет смеха, нет женской улыбки, нет даже веселых детских игр. Здесь на улицах тихо и мертво, как на кладбище, а в домах нищета и уныние. Здесь звуки