Словарь по психоанализу - [44]
3) Воздействия Эдипова комплекса* на внутреннюю структуру субъекта бьии описаны в терминах (само)отождествления: нагрузки родительских персонажей устраняются и заменяются (само)отож-дествлениями (4).
В обобщенном описании Эдипова комплекса Фрейд показал, что эти (само)отождествления образуют сложную структуру, поскольку отец и мать выступают одновременно и как объекты любви, и как объекты соперничества. Возможно, впрочем, что амбивалентное отношение к объекту характерно для любого (само)отождествления.
4) Вторая теория психического аппарата обогатила понятие (само)отождествления и одновременно привела к возрастанию его роли. Отныне различные личностные инстанции описываются уже не как самостоятельные системы, в которых хранятся образы, воспоминания, психические «содержания», но как совокупности разнородных остатков прежних объектных отношений.
Такое развитие понятия (само)отождествления не привело ни самого Фрейда, ни психоаналитический подход в целом к систематизации различных способов (само)отождествления. По сути, Фрейд и сам был недоволен своей трактовкой этой проблемы (5а). Наиболее развернуто она излагается в главе VII «Психологии масс и анализа Я» (Massenpsychologie und Ich-Analyse, 1921). В этой работе Фрейд вычленил три способа (само)отождествления:
а) первичная форма аффективной связи с объектом. Речь здесь идет о доэдиповском (само)отождествлении, изначально связанном с амбивалентным каннибалическим отношением (см.: Первичное (само)отождествление);
б) регрессивная замена прежнего выбора объекта;
в) даже если другой человек не несет сексуальной нагрузки, субъект все равно может с ним (само)отождествляться, если у них есть нечто общее (например, желание быть любимым): в результате такого смещения происходит (само)отождествление по какому-нибудь другому признаку (истерическое (само)отождествление).
В ряде случаев, считал Фрейд, (само)отождествление относится не к объекту в целом, а к «одному-единственному признаку» этого объекта (6).
Наконец, изучение гипноза, любовной страсти и психологии масс приводит к противопоставлению (само)отождествления, связанного со становлением или обогащением личности, тому процессу, при котором та или иная инстанция личности замещается объектом (например, при подмене Идеал-Я членов единого сообщества образом вождя). В подобных случаях именно такая «подмена» становится условием взаимоотождествления индивидов. Здесь мы воочию видим весь порядок различий между центростремительным, центробежным и взаимным (само)отождествлением, о которых речь шла выше.
Понятие (само)отождествления следует отличать от таких близких понятий, как «инкорпорация (поглощение)»*, «интроекция»*, «интериоризация»*.
Инкорпорация и интроекция – это прообразы (само)отождес-твления или по крайней мере некоторых его разновидностей: психический процесс переживается и символизируется при этом в качестве телесного процесса (внутрь-себя-приятие, поглощение, сохранение в организме и пр.).
Разграничить (само)отождествление и интериоризацию сложнее, поскольку картина меняется в зависимости от теоретического осмысления того, чему уподобляется субъект. Различие подходов связано с тем, что (само)отождествление подразумевает объекты: людей («уподобление моего Я чужому Я») (5b) или же какие-то их качества, частичные объекты, тогда как интериоризация выступает как межсубъектное отношение. Остается выяснить, какой из этих двух процессов первичен. Заметим, что (само)отождествление субъекта А с субъектом В обычно бывает не полным, но лишь частичным: Я (само)отождествляюсь с моим начальником не целиком, но лишь отчасти – в связи с той его чертой, которая важна в моем садомазохистском отношении к нему. Однако (само)отождествление навсегда сохраняет признаки изначальных прообразов: инкорпорация относится к вещам, отношение воплощается в объекте; объект, на который было направлено агрессивное отношение ребенка, становится в конечном счете «плохим» объектом, который подлежит поглощению. При этом вся совокупность (само)отождествлений субъекта складывается в связную систему отношений. Например, такая (личностная) инстанция, как Сверх-Я, обнаруживает различные, разнородные, конфликтные требования, а Идеал-Я складывается в результате (само)отождествлений с различными культурными идеалами, которые не всегда согласованы друг с другом.
СВЕРХ-Я
Нем.: Ober-Ich, – т– Франц.: surmoi (или sur-moi). – Англ.: super-ego – Исп.:superyф. – Итал.: super-io. – Португ.: superego.
• Одна из инстанций личности во второй фрейдовской теории психического аппарата: по отношению к Я Сверх-Я играет роль судьи или цензора. Сверх-Я, по Фрейду, ответственно за нравственное сознание, самонаблюдение и формирование идеалов.
Обычно Сверх-Я трактуют как наследника Эдипова комплекса; оно образуется в результате интериоризации родительских требований и запретов.
Некоторые психоаналитики относят формирование Сверх-Я к ранним доэдиповским стадиям (М. Кляйн) или по крайней мере ищут предшественников Сверх-Я в очень ранних психических механизмах и формах поведения (например, Гловер, Шпитц).
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.
«Священное ремесло» – книга, составленная из текстов, написанных на протяжении 45 лет. Они посвящены великим мыслителям и поэтам XX столетия, таким как Вячеслав Иванов, Михаил Гершензон, Александр Блок, Семен Франк, Николай Бердяев, Яков Голосовкер, Мартин Хайдеггер и др. Они были отмечены разными призваниями и дарами, но встретившись в пространстве книги, они по воле автора сроднились между собой. Их родство – в секрете дарения себя в мысли, явно или неявно живущей в притяжении Бога. Философские портреты – не сумма литературоведческих экскурсов, но поиск богословия культуры в лицах.
Автор книги — писатель-натуралист, доктор биологических наук, профессор зоологии. Всю жизнь посвятил изучению природы и ее животного мира. Теперь, в канун своего девяностолетия, как и многие, обеспокоенный судьбами человечества, написал эту, свою последнюю пятьдесят четвертую книгу, по необычной для него теме — о природе человека. Она предназначена для широкого круга читателей.
Книга выдающегося польского логика и философа Яна Лукасевича (1878-1956), опубликованная в 1910 г., уже к концу XX века привлекла к себе настолько большое внимание, что ее начали переводить на многие европейские языки. Теперь пришла очередь русского издания. В этой книге впервые в мире подвергнут обстоятельной критике принцип противоречия, защищаемый Аристотелем в «Метафизике». В данное издание включены четыре статьи Лукасевича и среди них новый перевод знаменитой статьи «О детерминизме». Книга также снабжена биографией Яна Лукасевича и вступительной статьей, показывающей мучительную внутреннюю борьбу Лукасевича в связи с предлагаемой им революцией в логике.
Пушкин – это не только уникальный феномен русской литературы, но и непокоренная вершина всей мировой культуры. «Лучезарный, всеобъемлющий гений, светозарное преизбыточное творчество, – по характеристике Н. Бердяева, – величайшее явление русской гениальности». В своей юбилейной речи 8 июля 1880 года Достоевский предрекал нам завет: «Пушкин… унес с собой в гроб некую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем». С неиссякаемым чувством благоволения к человеку Пушкин раскрывает нам тайны нашей натуры, предостерегает от падений, вместе с нами слезы льет… И трудно представить себе более родственной, более близкой по духу интерпретации пушкинского наследия, этой вершины «золотого века» русской литературы, чем постижение его мыслителями «золотого века» русской философии (с конца XIX) – от Вл.
Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.