Слова в Великий пост - [47]

1

Я живо представляю себе, в каком стеснении были царь Давид, когда к нему пришел от имени Божия пророк Гад и принес ему страшное решение, и скромная Сусанна, когда впала в руки гнусных клеветников. За грех, который совершил Давид, исчислив народ израильский, Бог восхотел наказать его и послал к нему пророка сказать: «Давид, ты согрешил, и я послан от Бога сказать тебе, что настал для тебя час расплаты за грех. Наказание, положенное тебе Богом таково: или трехлетний голод во всем царстве, или трехмесячное преследование со стороны врагов, или же трехдневная моровая язва. Из этих трех выбери по желанию». Пока Давид размышляет над этим, перейдем в Вавилон, войдем в сад Иоакима, где сидит и моется прекрасная жена его Сусанна. Тайно входят сюда два старика, сосуды дьявола, в сердцах которых уже давно возгорелась сатанинская похоть. Подыскав удобный случай и возможность, они вдруг спрыгивают перед Сусанной, которая была одна, и говорят ей: «Настал час, которого мы так долго хотели. Исполни наше желание — или же мы скажем твоему мужу, что нашли тебя здесь одну с юношей, и ты будешь по закону побита камнями. Выбирай что хочешь из этих двух».

Давид, что ты решил? Из трех великих зол — голода, преследования и моровой язвы — что ты выбрал? Сусанна, а тебе как кажется? Вот два великих несчастья — потерять или жизнь, или честь. Что ты изберешь? «Тесна ми суть отсюду» (2 Цар. 24:14), отвечает Давид. Великое стеснение там и здесь. Три месяца будут преследовать меня враги, так размышлял Давид. Что если я впаду в их руки? Трехлетний голод или трехдневная моровая язва! А здесь — впасть в руки Божий! Не знаю, на что мне решиться! Если я согрешу, размышляла Сусанна, впаду в руки Божий, а если не согрешу, — в руки человеческие. «Тесно ми отвсюду» (Дан. 13:22). Не знаю, что мне сказать! Я решил, говорит Давид, пусть лучше Бог пошлет на меня моровую язву, чем меня будут преследовать враги. Я рад отдать свое дело в руки Судии моего, чем врагов, — «да впаду убо вруце Господни… вруце же человечи да не впаду» (2 Цар. 24:14). Решилась и я, говорит Сусанна. Пусть поклевещут на меня перед мужем, побьют меня камнями, но я все–таки не согрешу, лучше я впаду в руки человеческие, чем в Божий, — «изволение ми есть не сотворившей впасти в руце ваши, нежели согрешити пред Богом» (Дан. 13:23).

Эти двое разве не противоречат друг другу? Да, но и оба же говорят правильно. Сусанна говорит, что лучше впасть в руки человеческие, чем в руки Божий. Но когда она это говорит? До греха. Итак, прежде чем согрешить, пока человек невинен и чист, для него в тысячу раз лучше впасть в руки человеческие, т. е. быть оклеветанным и побитым камнями, чем, совершив грех, впасть в руки Божии, т. е. оскорбить Его, прогневать, сделаться Его врагом. Не согрешив, не страшно впасть в руки людей, которые во всяком случае в силах умертвить только тело, но не душу. Поэтому–то Христос и говорит: «Не убойтеся от убивающих тело, души же не могущих убити» (Мф. 10:28); но страшно, говорит Павел, «впасти вруце Бога Живаго» (Евр. 10:31), Который не только может поразить тело временной смертью, но и душу — вечной. Ненависть людей еще не есть великое зло, ибо она бессильна или временна. Отвержение от Бога есть зло невыносимое и тягчайшее, говорит Златоуст, «тяжеле даже вечных мучений». Вполне благоразумно поэтому говорит Сусанна, что не хочет впасть в грех и скорее согласна впасть в руки человеческие, чем в Божии. «Изволение ми есть не сотворившей впасти в руце ваши, нежели согрешити пред Богом». С другой стороны, Давид говорит, что впасть в руки Божии лучше, чем в человеческие. Когда же он это говорит? После того, как согрешил. Итак, для человека, допустившего грех, лучше впасть в руки Бога, Который по естеству человеколюбив, Которого можно умилостивить одним согреших, гнев Которого можно погасить одной слезой. «Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив. Не до конца прогневается, ниже во век враждует» (Пс. 102:8). Лучше, чем впасть в руки людей, бессердечных, никогда не сочувствующих, вечно помнящих зло. Правильно говорил Давид, что, хотя он и согрешил, лучше впасть в руки Божии, «в руце же человечи да не впаду» (2 Цар. 24:14). Поэтому, о христианин, до греха берегись от греха, бойся, как Сусанна, правды Божией, чтобы она тебя не наказала, и предпочитай опасность жизни греху. Но, согрешив, надейся, как Давид, на многую милость Божию, и получишь прощение. Давиду было прощено прелюбодеяние и убийство, Манассии — идолопоклонство, мытарю — его поборы, блуднице — ее грязные дела, разбойнику было прощено столько злодеяний, им совершенных. Даже те, кто распяли Христа, получили бы прощение, если бы чистосердечно покаялись. «Да впадем», советует нам и мудрый сын Сирахов, «в руце Господни, а не в руце человечески, яко бо величество Его, тако и милость Его» (2:18). Для этого сделай только одно дело, очень легкое: отдайся в руки Божий с истинным, совершенным раскаянием. И прежде чем идти к духовнику, выслушай, что нужно сделать.

Из среды Христовых апостолов сильно согрешили двое: Иуда, предавший Его за тридцать сребреников, и Петр, трижды от Него отрекшийся. Но из двух Петр один получил прощение и снова получил апостольское достоинство, снова стал другом и учеником Христовым. Другой же, Иуда, остался непрощеным, повесился, оставил свое несчастное тело на дереве, а душу предал вечному мучению. Почему же Петр получил такую милость, а Иуда оказался недостойным? Что должен был сделать этот несчастный и не сделал? Должен был исповедать свой грех? Он исповедал, открыто сказал, что согрешил — «согрешил предав кровь неповинную» (Мф. 27:4). Вместе с этим признанием он возвратил, отдал тридцать сребреников, полученных за предательство, — «и поверг сребреники в церкви, отыде» (Мф. 27:5). Исповедаться и возвратить взятое, неужели эту исповедь вы считаете недостаточной? Ведь так вы все поступаете, такой установился обычай, и кто говорит противное, того отлучают от Церкви за нововведения. Хорошо, но подумайте, прошу вас, над этими двумя обстоятельствами. Архиереи, получив эти деньги от Иуды, купили на них, говорится, поле скудельниче и устроили там кладбище, чтобы хоронить странников, — «в погребание странным» (Мф. 27:7). Не лучше ли было купить виноградник или ниву, чтобы они приносили плод? Или дом, который давал бы доход? Однако они купили поле для погребения странников, которое не приносит плода, ибо не возделывается, и не приносит дохода, ибо не отдается в наем. Это — таинство, чтобы мы поняли, что куда упадут деньги, за которые был святотатственно предан Христос, то место не приносит плода, не дает дохода. Оно делается несчастным местом, не приносит своему владельцу никакого добра, оно лишь представляет убежище и дает некую помощь чужому — «в погребание странным»; вообще делается местом пустынным и ненаселенным, по пророчеству псалма: «да будет двор их пуст, и в жилищих их да не будет живый» (Пс. 68:26). С другой стороны, Иуда был наказан и душевно, и телесно. Какого же рода смерть восприял несчастный? Повешенный, он терзался столько времени, затем лопнула его утроба, внутренности его выпали на землю, и тогда только мерзкая душа его перешла в вечный огонь — «и шед удавися» (Мф. 27:5), «и ниц быв проседеся посреде, и излияся вся утроба его» (Деян. 1:18). Значит, его исповедь нисколько ему не помогла. Что же сделал Петр, который получил прощение? Он стоял внутри двора Каиафы и грелся. Он трижды отрекся — «не вем человека» (Мк. 14:71). Но когда в третий раз услышал пение петуха, вспомнил, что ему предрек Христос; осознал свой грех, его поразила сердечная боль; он тотчас вышел вон со двора, тотчас же выделился от злого сообщества слуг, удалился и, хорошо подумав в душе над тем, что сделал, горько заплакал — «исшед вон плакася горько» (Мф. 26:75). И существует предание, что в течение всей жизни всякий раз, как он слышал пение петуха, он вспоминал свой грех, и глаза его становились двумя источниками горьких слез — «плакася горько». И такого рода исповедь принесла большую пользу: впоследствии, когда Христос по воскресении трижды вопросил его: «Симоне… любишили Мя?» (Ин. 21:15), — этим троекратным вопрошением он исправил его троекратное отречение, как говорит Григорий Богослов. А когда Христос сказал ему: «Паси агнцы Моя… паси овцы Моя» (Ин. 21:15–16), — Он даровал ему, говорит Златоуст, прежнюю апостольскую власть и честь.