Слова. Том I. С болью и любовью о современном человеке - [9]

Насколько же велика ненависть диавола к роду человеческому! Как сильно желание врага уничтожить нас! А мы забываем, с кем ведем войну. Если бы вы только знали, сколько раз диавол уже опутывал землю своим хвостом, желая ее погубить! Но Бог не позволяет ему этого, Он разрушает его планы. Бог извлекает пользу даже из того зла, которое стремится сделать тангалашка, Он извлекает из зла великое добро. Диавол сейчас вспахивает землю, но засеивать ее, в конечном итоге, будет Христос. Посмотрите: ведь Благий Бог никогда не попускает, чтобы великие испытания продолжались более трех поколений. Он всегда оставляет закваску. Перед Вавилонским пленением израильтяне скрыли в пустом колодце огонь от последнего жертвоприношения, чтобы потом зажечь от него огонь для новых жертвоприношений.

И действительно – семьдесят лет спустя, когда они возвратились из плена, огонь для первого жертвоприношения был разожжен от найденного ими в колодце[17]. В любые тяжелые времена ко злу увлекаются не все. Бог сохраняет закваску для грядущих поколений. Коммунисты и упирались семьдесят пять лет, и продержались семьдесят пять лет – как раз три поколения. А сионисты, несмотря на то, что упираются уже столько лет, – не продержатся и семи.

Грядут нелегкие времена

Сейчас Бог попускает крепкую встряску. Грядут нелегкие времена. Нас ждут великие испытания. Давайте отнесемся к этому серьезно и станем жить духовно. Обстоятельства вынуждают и будут вынуждать нас работать духовно. Однако эта духовная работа будет иметь цену, если мы совершим ее с радостью, от своего произволения, а не оттого, что нас принудят к этому скорби. Многие Святые просили бы о том, чтобы жить в нашу эпоху, чтобы совершить подвиги.

Я радуюсь, когда некоторые угрожают мне расправой за то, что я не молчу и разрушаю их планы. Когда поздно вечером я слышу, как кто-то прыгает во двор каливы через забор, мое сердце начинает сладостно биться. Но когда ночные пришельцы просят: "Пришла телеграмма, помолись за такого-то больного!", то я говорю себе: "Ах, вот оно что! Выходит, опять неудача!.". Я говорю так не потому, что мне надоело жить, но потому, что мне радостно умереть за Христа. Давайте же радоваться тому, что сегодня представляется такая благоприятная возможность. Того, кто желает мученичества, ждет великая мзда.

В прежние времена начиналась война, и человек шел сражаться с врагом, защищая свое Отечество, свой народ. Сейчас мы вступаем в сражение не ради защиты Отечества. Мы идем в бой не для того, чтобы воспрепятствовать варварам сжечь наши дома, надругаться над нашей сестрой и нас обесчестить. Мы ведем войну не за национальные интересы и не за какую-то идеологию. Сейчас мы сражаемся либо на стороне Христа, либо на стороне диавола. Кто с кем – расстановка сил предельно ясна. Во время оккупации ты становился героем, если не приветствовал немца. Сейчас ты становишься героем, если не приветствуешь диавола.

Так или иначе, нам предстоит увидеть страшные события. Произойдут духовные битвы. Святые еще больше освятятся, а нечистые станут еще более скверными[18]. Я чувствую в себе утешение. Нас ждет гроза, и наша борьба имеет цену, потому что сейчас наш враг – это не Али-Паша, не Гитлер и не Муссолини, но сам диавол. А поэтому и награда наша будет наградой небесной.

Бог, як о Бог Благий да управит зло во благо. Аминь.

Часть первая. О грехе и диаволе

"Живя вдали от Сладкого Иисуса, мы пьем горькую чашу"

Глава первая. О том, что грех вошел в моду

* * *

– Геронда, мы слышали, будто Вы сказали кому-то о том, что будет война. Это правда?

– Я-то ничего не говорю, а вот народ говорит все, что ему вздумается. И даже если я что-то знаю – кому я стану об этом говорить?..

– Война, Геронда, это такое варварство!..

– Если бы люди не "облагородили" грех, то они не дошли бы и до этого варварства. Но еще большее варварство – нравственная катастрофа. Люди разлагаются и душевно и телесно. Один человек сказал мне: "Люди прозвали Афины джунглями, но посмотри – ведь никто из этих джунглей не уходит. Все говорят "джунгли!" и все в эти джунгли сбредаются". До чего же дошли люди! До состояния животных. Знаете, как у животных: сперва они входят в хлев, испражняются, мочатся, потом навоз начинает разлагаться, перегорать и животным становится тепло. Им нравится в стойле и не хочется никуда из него уходить. Я хочу сказать, что так и люди ощушают "тепло" греха и не хотят уходить. Они чувствуют зловоние, но им неохота уходить от тепла. Если в хлев войдет новичок, то он не сможет выдержать этого зловония. А другой уже привык, он постоянно живет в хлеву, и смрад его не беспокоит.

– А некоторые, Геронда, оправдываются тем, что такая греховная жизнь не в наши дни началась. "Посмотри, – говорят, – что творилось в древнем Риме!.".

– Да, но в Риме люди поклонялись идолам, были язычниками. И Апостол Павел [в Послании к Римлянам] обращался к язычникам, принявшим Святое Крещение, но не отставшим еще от злых привычек[19]. Не надо брать за образец примеры наибольшего упадка из каждой эпохи. Сегодня грех ввели в моду. Подумать только – ведь мы же православный народ, – но до чего мы докатились! А о других народах даже и говорить нечего… Но хуже всего то, что нынешние люди, повально увлекаясь грехом и видя, что кто-то не следует духу времени, не грешит, имеет капельку благоговения, – называют его отсталым, ретроградом. Таких людей задевает, что кто-то не грешит. Грех они считают прогрессом. А это хуже всего. Если бы современные, живущие в грехе люди, по крайней мере, это признавали, то Бог помиловал бы их. Но они оправдывают то, чему нет оправдания, и поют греху дифирамбы. А считать грех прогрессом и говорить, что нравственность отжила свой век – это, кроме всего прочего, самая страшная хула на Святаго Духа. Поэтому, если кто-то, живя в миру, подвизается, хранит свою жизнь в чистоте, то это имеет немалую цену. Таких людей ждет великая мзда.