Слова. Том I. С болью и любовью о современном человеке - [17]
Помысл говорит мне, что величайший враг нашей души, враг больший, чем даже диавол, это мирской дух. Он сладко увлекает нас и навеки оставляет нас с горечью. Тогда как если бы мы увидели самого диавола, то нас охватил бы ужас, мы были бы вынуждены прибегнуть к Богу и без сомнения шли бы в рай. В нашу эпоху в мир вошло много мирского, много духа мира сего. Это "мирское" разрушит мир. Приняв в себя мир сей, [став изнутри "мирскими"], люди изгнали из себя Христа.
– Геронда, почему же мы не понимаем, как много зла приносит мирской дух, и увлекаемся им?
– Потому что мирской дух проникает в нашу жизнь мало-помалу. Как еж к зайцу в домик входил: сначала он попросил зайца разрешения просунуть в его домик свою голову, чтобы она не мокла под дождем. Потом просунул в домик одну лапку, потом другую и, наконец, весь протиснулся внутрь и своими иголками вытеснил косого из его жилища. Так и мирское мудрование обманывает нас маленькими уступками и мало-помалу овладевает нами. Зло идет вперед потихоньку. Если бы оно продвигалось резкими скачками, то мы бы не обманывались. Когда [озорники] ошпаривают лягушку, то льют на неё кипятком по капельке. Если вылить на лягушку весь кипяток сразу, то она подпрыгнет и убежит от опасности. Если же чуть полить на нее кипятком, то сначала она стряхнет его, а потом успокоится. Если продолжать лить понемногу, то сперва она опять будет его немного стряхивать, но постепенно обварится и не заметив как. "Да что же ты, квакушка! Раз на тебя плеснули кипятком, вскакивай и беги!". Нет, не убегает. Надувается, надувается, а потом обваривается. Так же поступает и диавол – он "обдает нас кипятком"по капельке, а в конечном итоге, и не заметив как, мы оказываемся "сваренными"[38].
Предпочтение должно быть отдано красоте души
Душа, которую трогают красоты вещественного мира, подтверждает, что в ней живет суетный мир. Поэтому она увлекается не Создателем – а созданием, не Богом – а глиной. То, что эта глина чиста и не имеет греховной грязи, значения не имеет. Пленяясь мирскими красотами, которые, хотя не греховны, не перестают, тем не менее, быть суетными, сердце ощущает временную радость – радость, лишенную божественного утешения, внутреннего окрыления с духовным ликованием. Когда же человек любит духовную красоту, то наполняется и хорошеет его душа.
Если бы человек, и особенно монах, ведал свое внутреннее неприглядство, то за внешними красотами он бы не гнался. Душа так испачкана, так замызгана, а мы будем заботиться, например, об одежде? Одежду мы стираем, утюжим, и снаружи мы чисты, но какие мы внутри – об этом лучше и не спрашивать. Поэтому, обратив внимание на свою внутреннюю духовную нечистоту, человек не будет терять время на то, чтобы скрупулезно вычищать свою одежду до последнего пятнышка – ведь эта одежда в тысячу раз чище его души. Но, не обращая внимания на скопившийся в нем духовный мусор, человек тщательно старается вывести со своей одежды даже самое маленькое пятнышко. Всю заботу нужно обратить на чистоту духовную, на внутреннюю, а не на внешнюю красоту. Предпочтение должно быть отдано не суетным красотам, а красоте души, духовной красоте. Ведь и Господь наш сказал, что сколько стоит одна душа, не стоит весь мир[39].
Мирские пожелания
Тех, кто не обуздывает своего сердца, стремящегося к таким вещественным пожеланиям, без которых можно обойтись (о плотских похотях не идет даже и речи), тех, кто не соберет свой ум в сердце, чтобы вместе с душой отдать их Богу, ждет сугубое несчастье.
– Геронда, желать чего-то это всегда плохо?
– Нет, само по себе сердечное пожелание не является злым. Но вещи, пусть даже и не греховные, пленяя частичку моего сердца, уменьшают мою любовь ко Христу. И такое негреховное хотение тоже становится злым, потому что через него враг мешает моей любви ко Христу. Если я желаю получить что-то полезное, например, книгу, и это полезное пленяет частичку моего сердца, то такое пожелание недобро. Почему книга должна пленять часть моего сердца? Что лучше – хотеть книгу или вожделевать Христа? Любое пожелание человека – каким бы хорошим оно ни казалось, – [всё-таки] ниже, чем желать Христа или Пресвятую Богородицу. Разве может Бог не отдать мне всего Себя, если я отдам Ему свое сердце? Бог ищет сердца человека. "Да́ждь Ми, сы́не, твое́ се́рдце"[40]. И если человек отдаст Ему свое сердце, то после Бог дает ему то, что любит его сердце, лишь бы это было ему не во вред. Сердце не растрачивает себя зря только тогда, когда оно отдается Христу. И только во Христе человек в этой жизни обретает отдачу божественной любви, а в жизни иной, вечной – божественное радование.
Нам следует избегать мирских вещей, чтобы они не пленяли нашего сердца. Будем пользоваться вещами простыми, такими, чтобы они лишь обеспечивали наши потребности. Однако будем заботиться о том, чтобы используемые нами вещи были надежными. Желая пользоваться какой-то красивой вещью, я отдаю этой красоте все свое сердце. Для Бога потом в сердце не остается места. Например, проходя мимо какого-то дома, ты видишь роскошные украшения, мрамор, отделку, восхищаешься камнями и кирпичами и оставляешь среди всего этого свое сердце. Или ты видишь в магазине красивую оправу для очков, и тебе хочется ее купить. Если ты ее не купишь, то оставишь свое сердце в этом магазине. Если же купишь и будешь носить, то твое сердце будет вставлено в эту оправу и приклеено к ней. Особенно легко попадаются на эту удочку женщины. Женщин, которые не растрачивают свое сердце по суетным пустякам, немного. Я хочу сказать, что диавол расхищает их богатые сердца с помощью всего мирского, цветного, блестящего. Если женщине понадобится тарелка, то она будет стараться найти тарелку с цветочками. Можно подумать, что в тарелке без цветочков прокиснет ее стряпня! А некоторые духовные женщины попадаются на серьезных рисунках – двуглавых [византийских] орлах и тому подобном. А потом спрашивают: "Почему мы бесчувственны по отношению к духовному?" Но как же ты придешь в чувство, если твое сердце распылено по шкафчикам и блюдечкам? У тебя нет сердца – есть лишь кусок мяса – сердечная мышца, которая тикает в твоей груди подобно часам. А такой механической работы сердца хватает лишь на то, чтобы ноги переставлять. Потому что немного сердца уходит к одному, немного к другому, и для Христа ничего не остается.
