Слова. Том I. С болью и любовью о современном человеке - [102]

Но, к несчастью, люди потихоньку идут к тому, чтобы ни от праздников, [ни от Предания] ничего не осталось. Видишь как: для того, чтобы забылись Святые, изменяют даже христианские имена. Василику превращают в Вику. Из Зои делают Зозо, а получается-то ведь не одно животное, а целых два[250]! Придумали "праздник матери", первое мая, первое апреля… Скоро скажут: сегодня "день артишока", завтра – "праздник кипариса", послезавтра – память изобретателя атомной бомбы или того, кто придумал футбол… Но несмотря ни на что, Бог нас не оставляет.

Глава четвертая. О Православном Предании

"Иисус Христос вчера и днесь той же, и во веки" [251]

– Геронда, часто приходится слышать об "обновлении Церкви". Как будто бы Церковь тоже стареет и Ей требуется обновление!

– "Постарела"? Как бы не так! Да тут даже те, у кого нет благоговения, но есть хоть чуточку соображения в голове, не удовлетворяются новыми современными поделками, а разыскивают древности. К примеру, новописанные иконы таких людей не трогают – они понимают достоинство иконы древней. Уж если так ведут себя просто сообразительные, то что же говорить о тех, в ком есть благоговение! Из этого сравнения понятно, насколько ошибочны все эти разговоры об "обновлении Церкви" и подобных вещах.

Если сегодня человек старается как-то хранить Предание – соблюдать посты, не работать в праздники, быть благоговейным, то некоторые говорят: "Да он что, с луны свалился? Ведь это все пережитки прошлого! Сейчас это устарело!" А если попытаешься их образумить, то в ответ услышишь: "Ты в какое время живешь? Все это кануло в Лету!" Мало-помалу Предание Церкви принимают за сказки. Однако что говорит Священное Писание? "Иису́с Христо́с вчера́ и дне́сь то́й же, и во ве́ки". Если человек не может соблюдать Предание, то пусть он, по крайней мере, скажет: "Согреших, Боже мой!" Тогда Бог помилует этого человека. Но сегодня, имея какую-то слабость, человек хочет принудить к ней и своего ближнего, потому что если у ближнего этой слабости нет, то грешника это обличает. Возьми бесноватого и помести его в какую-то духовную среду. Вот увидишь – он станет ерзать как на иголках, не найдет себе места. Все потому, что духовная среда будет его беспокоить. Так же и люди, живущие в грехе, – правильная жизнь других их обличает, беспокоит. Они стремятся наступить своей совести на горло и поэтому говорят всю эту ложь о пережитках. Даже [вечные] ценности они объявляют сейчас отжившими свой век и хотят заменить эти ценности на бесчинства. В мире творится великое растление! Духовную красоту считают уродством. То есть для людей мира сего духовная красота представляется по-мирски некрасивой. А ты возьми какого-нибудь монаха и обстриги ему волосы! Каким же он станет некрасивым! Однако эту некрасивость люди мира сего принимают за красоту.

И посмотри – сейчас сражаются с Церковью, борются за Ее разрушение. Ладно, допустим, эти люди не веруют. Допустим, они учат других безбожию. Но как они могут не признавать то добро, которое Церковь дает людям, как они дерзают идти против Нее? В этом есть много злобы. К примеру, как они могут не признавать того, что Церковь заботится о детях, что Она помогает им стать добрыми людьми, а не каким-то хулиганами? Однако они подталкивают детей ко злу, они развязывают руки тем, кто детей растлевает. Но чему учит юных Церковь? Быть благоразумным ребенком, уважать других, блюсти себя в чистоте, чтобы войти в общество настоящим человеком. Но [несмотря на старания разрушителей Церкви] все снова встанет на свои места. В России, еще при безбожном режиме, одна бабушка пришла в храм, за колонной опустилась на коленочки и стала молиться. Одновременно с ней в храме оказалась еще одна женщина – молодая. Несмотря на свой молодой возраст, она была уже видным научным работником. Увидев молящуюся на коленях бабушку, молодая женщина сказала: "Это все дела давно минувших дней". Тогда бабушка ответила ей так: "Вот к этой самой колонне, где я сейчас молюсь и плачу, потом придешь плакать ты. Ведь ваше-то, дочка, оно пришло и ушло: нынче было, а завтра быльем поросло. А Христианство – нет, оно не порастет быльем никогда".

Уважение к Преданию

Многие Святые Мученики, не зная догматов веры, говорили: "Я верую в то, что установили Святые Отцы". Говоря так, человек свидетельствовал о Христе, становился мучеником. То есть христианин не мог привести доказательств истинности христианской веры, чтобы убедить в ней гонителей, но он имел доверие Святым Отцам. "Как же я могу не доверять Святым Отцам? – думал он. – Ведь они были и более опытны, и более добродетельны [чем я], они были святы. Как я могу согласиться с бессмыслицей и стерпеть хулу на Святых Отцов?" Мы должны доверять Преданию. Сегодня, к несчастью, и у нас появилась европейская "корректность", и люди стремятся показать себя добрыми. Желая проявить свое "высшее благородство", они заканчивают тем, что кланяются двурогому диаволу. "Пусть будет одна религия", – говорят они и все ставят на одну доску. Ко мне в каливу тоже приходили несколько человек с такими взглядами. "Нам, то есть всем, кто верует во Христа, – говорили они мне, – надо объединиться в одну религию". – "Это все равно что предлагать мне собрать в одну кучу столько-то каратов золота и столько-то отделенной от этого золота меди, чтобы снова сделать из них один сплав, – ответил я. – Но разве разумно опять смешивать золото с дешевыми металлами? Спроси золотых дел мастера: "Можно ли смешивать мусор и золото?" Ведь было столько борьбы, чтобы очистить догмат от мусора". Святые Отцы знали, что делали. Они воспретили общение с еретиками не без причины. Но сегодня призывают к совместным молитвам не только с еретиком, но и с буддистом, огнепоклонником и сатанистом. "Православные, – говорят, – тоже должны присутствовать на экуменических совместных молитвах и конференциях. Это – свидетельство!" Да какое там еще "свидетельство"! Эти люди разрешают все проблемы с помощью логики, они находят оправдание тому, чему не может быть оправдания. Европейский дух считает, что с прилавков Общего Рынка можно торговать даже духовными предметами.