Слова, которые ранят, слова, которые исцеляют - [38]

То, что произошло далее, отличает эту историю от всего, о чем шла речь ранее: «Когда время вопросов и ответов закончилось, – пишет Мерле Миллер, автор биографии, записанной со слов президента, – господин Трумэн подошел к парню и сказал: он надеется, что тот понял – его ответ относился к конкретному высказыванию, и никакого отношения к его личности не имел. Парень сказал, что понял, и оба пожали друг другу руки. Затем господин Трумэн направился к декану и попросил его время от времени сообщать ему об успехах парня в учебе. Декан пообещал … Я спросил господина Трумэна, поддерживал ли он какую-либо связь с тем парнем, и он ответил: “Он писал мне пару раз, и я отвечал на его письма. У него все в порядке”».[93]

Сравните поведение Трумэна и Уинстона Черчилля, вероятно, одного из величайших государственных деятелей ХХ века, человека проницательного и остроумного. В льстивой подборке знаменитых высказываний и острот Черчилля Джеймс Хьюм пишет об истории, произошедшей в 1930-х годах, когда один подросток разозлил Черчилля и вынудил прервать свою речь. Когда молодой человек заговорил во второй раз, Черчилль ответил: «Я восторгаюсь мужественным мужчиной, меня радует женственная женщина, но я терпеть не могу ребячливого мальчишку. Приходи, когда пройдет несколько лет, и твои мысли будут столь же чисты от прыщей, как твое лицо [к тому времени]».[94] Возможно, доводы парня заслужили резкий выпад, но если история подлинная, зачем Черчиллю понадобилось высмеивать прыщи?^{14}

И хотя то, что британский лидер был более великим политиком и интеллектуалом, нежели Трумэн, не вызывает споров, но именно Трумэн обладал сознательностью и чувствительностью чтобы понять (не десять лет спустя и даже не через год, а тут же): публичное порицание, которому он подверг того парня, пусть и обоснованно, могло вызвать у него чувство униженности и обиды. Представьте, насколько бы иначе сложилась жизнь Джоаны, если бы преподаватель, которая осмеивала ее, сразу бы поняла всю несправедливость и пагубность своего поступка, и извинилась.

Наблюдатели не раз отмечали, что внимательное отношение к чувствам других имело для Трумэна большое значение. В 1964 году, когда репортер Эрик Севарейд в интервью спросил о его президентских переживаниях, Трумэн поведал: «То, что вам не понятно – это способность президента причинить боль».

Такое замечание поразило Севарейда: «Президент Америки способен выстраивать решающие события, давать им ход, уничтожать врагов… Но мысли о способности президента причинить боль чувствам другого человека, едва ли приходили мне на ум, и еще меньше я мог бы подумать, что президент в своем кабинете может найти время подумать, среди всего прочего, об этом. Господин Трумэн продолжил, говоря, что слово, суровый взгляд, властный жест президента США могут настолько уязвить самолюбие другого человека, что шрам в душе от этого останется на всю жизнь».[95]

Если президент Америки, постоянно озабоченный личными, административными и политическими вопросами, может найти время подумать о том, чтобы непреднамеренно своими словами не опозорить другого человека, то не следует ли всем нам поступать так же?

Основные принципы, позволяющие нам никого не унизить

Что подвигло Гарри Трумэна столь внимательно относиться к тому вреду, которые могут причинить слова? Это не было следствием его особо мягкого склада характера: многие биографы Трумэна показывают его как человека эмоционального, часто выходящего из себя. Но даже когда он разражался гневом, то, что останавливало его от унижения других или подвигало безотлагательно исправлять причиненный вред, если он опасался, что нанес его, было глубоко усвоенное наблюдение, которое он высказал Севарейду: «То, что вам не понятно, это способность президента причинить боль».

Замените «способность президента» на «способность слов», и вы поймете, что каждый из нас способен опозорить другого.

Если немного задуматься, становится понятно, скольких людей мы можем ранить своими словами (а возможно уже ранили): супруга, родителей, родственников, друзей и/или тех, с кем мы работаем.

Первый шаг к тому, чтобы убедиться, не используем ли мы эту способность – осознание, что она у нас есть. Иначе мы просто не почувствуем необходимости следить за своим языком.

И хотя распознать способность слов причинять боль действительно важно, одного признания этого явно не достаточно для того, чтобы мы перестали использовать слова в разрушительных целях. Не сомневаюсь, что многие читатели кивали головой при чтении упомянутых в этой главе случаев, внутренне признавая огромное зло, которое несет в себе унижение других. Однако покуда вы снова и снова не будете это признавать, то скорее всего станете об этом забывать, особенно в моменты гнева.

Популярная британская история рассказывает об известном политике, который как-то вечером перебрал спиртного и случайно наткнулся на крупную даму из парламента от оппозиционной партии. Женщина в негодовании сказала ему: «Вы пьяны, и, более того, вы омерзительно пьяны». На что британский парламентарий ответил: «И позвольте мне сказать. Вы уродливы, и, более того, вы омерзительно уродливы. Но я буду завтра трезв».