Слова и наставления. Т. 1-2 - [16]

Как возникло понятие об усилии?

Адам своим непослушанием в раю привнес грех в жизнь рода человеческого и изменения в сотворенный Богом мир, все привел в беспорядок. Этим поступком он разрушил простоту, душевную тишину, спокойствие, бесстрастие, любовь, свойственные первому человеку. В жизнь вошел раскол помыслов, фантазий, дел, появились угрызения совести, болезни, горечь. Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю, — говорит апостол (Рим. 7, 15).

Это обреченное на совершение грехов состояние нашей природы передается по наследству и нам, и нашим детям, и друзьям нашим, и монахам, и чадам Церкви. Вместо благоухания жизни принимаем мы из поколения в поколение теперь смрад смерти. Грехопадение в раю увело человека в плен, поместило в некий порочный круг, где переплелись страдания и удовольствия. Стремясь к удовольствию, мы получаем страдание. Избегая страдания, явной приметы смерти, слышим приближающиеся шаги погибели и ада. Почему? Потому что человек «преступил заповедь, позабыв о Боге», и стал расточать силы своего ума и своей воли на исполнение чувственных, бессмысленных, скотских и противоестественных желаний.

Поэтому сразу после грехопадения Бог даровал человеку усилие как лекарство от смерти, как средство восстановления Божественной жизни и приобщения вечному Свету.

К счастью для нас, Христос, новый Адам, жил вместе с людьми. Он разжег их тлевший уголь и возродил Божественное творение. «Воплотившийся от Марии Девы», Он сделал возможным возведение падшей природы человека в первозданное безгреховное состояние и возвращение ему прежней красоты. Сам Христос Своей добровольной смертью за нас даровал человеку бессмертие и свободу решения, что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала (Флп. 4, 8). Как? С помощью усилия.

То, что вторглось в нашу жизнь, — грех и страсти — требуют усилия, ибо «грех отмыть нелегко». По словам старца Иосифа, наши колебания между тем, что есть и тем, чем должно стать, подобны междоусобной брани.

«Нашим страстям нет числа, — говорит Максим Исповедник, — великое их множество одолевает человека и делает его жизнь многострадальной». Посмотрите, что привнес в нашу жизнь так называемый покой, и как страшно, когда мы направляем свои усилия на обретение покоя такого рода. Наша природа раздробляется, разделяется на тысячи частиц, раскалывается наше сердце. Это есть последствие греха, и оно ведет нас к вредоносным, издающим зловоние заболеваниям. Я сейчас не говорю о великих и смрадных страстях, но о повседневных — таких, как эгоизм, тщеславие, черствость, жестокость, непостоянство, неуверенность, беспорядочность, неуместные суждения, ревность, зависть, безутешность, печаль, отчаяние, уныние, тоска, малодушие, несвоевременная скорбь, угрюмость. Иов говорит: Нечестивый мучит себя во все дни свои (Иов 15, 20). Под мучениями он подразумевает страхи, волнения, тяжелые размышления, помраченное и усталое сердце, то есть все то, что нам приносит стремление к покою, который на самом деле обманчив.

Существует ли лекарство от покоя такого рода? Да. Скорби по доброй воле и евангельское усилие. Усилие, приводящее к истинному покою, борьба, делающая человека радостным, любезным, милым, мирным, а наши сердца — садом наслаждения и тишины.

Является ли усилие необходимостью?

Почему мы так боимся приложить усилие? Почему мы сопротивляемся и усматриваем в нем бедствие и непреодолимые трудности?

Наши собственные интересы, мирское мышление, ребяческое непослушание, подверженность модным идеологиям, эгоизм и прочие недостатки сдавливают нас и препятствуют восприятию от всего сердца «бремени Христова». Кроме того, часто мы или под влиянием современного обмирщенного, позабывшего о Боге общества, или, не имея серьезных богословских познаний, ведем весьма поверхностную духовную жизнь, а евангельский призыв к усилию истолковываем легкомысленно и безответственно.

Обычно людям не нравится злострадание. Они поощряют прихоти своей плоти и таким образом еще больше разжигают ее аппетит. Покой, на который у мирских людей есть благословное разрешение, оправдание и основание, для человека верующего есть предел погибели. Для того, чтобы суметь отказаться от инстинктивного попечения о своей плоти, отвергнуть самоугождение, необходима истинная любовь и Божественный огонь. Его в нас возжигает Сам Христос и им изменяет наше внутреннее существо. Подлинное стремление ко Христу стирает любое иное стремление. Метеорское монашеское государство, сейчас собранное передо мной и празднующее 600 лет со дня своего основания, есть плод человеческого естества, воспламененного Божественным огнем. Мы все любим Бога. Но нашими повседневными делами (грехами?), проистекающими из малодушия, человеческих слабостей, небрежности, незнания, страстей, свидетельствуем о своем автономном существовании по отношению к Нему. Наша любовь расходуется на идеи (замыслы?), желания, приобретение материальных благ, на себя самих. А мы между тем просто не понимаем, что так, через закоснение в удовольствии и самоугождении, de facto рвется наша связь с Богом, мы теряем Его Божественную любовь.