Слотеры. Песнь крови - [8]

В моем деле без риска и членовредительства никак.

Пытаясь утешить и успокоить разволновавшуюся девушку, я обнял ее, прижал к себе и начал легонько гладить. Провел рукой по волосам, затем по спине, чувствуя пальцами сначала мягкость волос, затем чуть влажный шелк гладкой кожи, а после — бугристую паутину длинных рваных шрамов. На узкой и гибкой, как у танцовщицы, спине Таннис таких можно было насчитать немало.

История их происхождения мне прекрасно известна.

Шрамы появились в ту самую ночь, когда я снял эту глухонемую девочку со столба, на котором ее почти до смерти уходили кнутами подонки из банды мелкого головореза по кличке Волчий Хвост. Полуэльф, как и Таннис, Волчий Хвост пришел в бешенство, узнав, что девушка смеет зарабатывать на жизнь, торгуя на улицах Ура собственным телом. «Шлюха позорит общую кровь!» — так (не поручусь, что дословно) он выразился, отдавая соплеменницу на расправу и поругание своим прихвостням.

Презренное ничтожество, что он мог знать о крови?! Хотя, думаю, после нашей встречи знаний на эту тему в голове Волчьего Хвоста прибавилось. Я ведь тогда завелся и вдоволь заставил гордого «ревнителя» нахлебаться собственной…

Забрав немного странную, но красивую полукровку себе, поначалу я намеревался отвести Таннис к целительницам из числа тех, что пользуют модисток-аристократок. Думал свести шрамы. Но девушка внезапно запротестовала. Паутину рубцов, оставшихся от кнута Волчьего Хвоста и его присных, она решила носить на теле как искупление за грехи прошлой, блудной жизни.

А потом у меня и самого пропало желание убирать их.

В противоестественном сочетании экзотической красоты полуэльфийки и этого уродства таилось что-то притягательное. Что-то по ночам будившее во мне темную, почти животную страсть. Мне нравилось прикасаться к ним своими загрубевшими пальцами. Никогда не замечал в себе тяги к насилию над женщиной, однако же…

За окном раздалось негромкое царапание.

Не думая, отработанным движением я сунул руку за изголовье кровати, где всегда лежал заряженный пистолет, взвел курок… ложная тревога.

Раму царапал обычный почтовый бес. Его тщедушное буро-красное тельце отсвечивало медью в заходящих лучах солнца. К спине нечистого была приторочена торба с корреспонденцией, на крышке которой тускло поблескивала бронзовая бляха, увенчанная порядковым номером и клеймом Магистрата.

Прирученная людьми погань с преувеличенной деловитостью копошилась за стеклом, стараясь протолкнуть внутрь свернутый в трубку выпуск «Хроник наиболее примечательных событий и известий Ура, Блистательного и Проклятого, а также окрестностей и прочих государств». Твареныш ловко помогал себе непропорционально длинными задними лапами, словно специально созданными, чтобы носиться по тесно сдвинутым крышам Ура, его балконам и водостокам.

Блистательный и Проклятый — город, который может разжевать и переварить любого: и человека, и нечисть. Нет ничего удивительного в том, что даже бесы и черти здесь выполняют противную своей натуре общественно значимую работу, вместо того чтобы заниматься привычным делом — вредить да пакостить. А иначе разговор будет коротким: колдуны-специалисты, служащие в Магистрате, любому рогатому отвесят такого магического пинка, что лететь придется до нижних кругов Преисподней.

Укрощенная нечисть и приспособленная к хозяйству нежить, а также всевозможные искусственные формы жизни, лишенные разума, но годные для механической работы (големы, например), проходили по бумагам Магистрата как «магически обработанный материал». В народе их называли короче — маги маты.

Шмяк.

Газета скользнула по подоконнику и упала на пол.

Убедившись, что «Хроники» попали внутрь, нечисть удовлетворенно хрюкнула, скривила морщинистую мордочку и, демонстративно повернувшись к окну задом, принялась вылизывать собственный хвост. При этом беспокойное создание успевало одновременно колупать когтями подоконник и чесать ногой тощую шею под металлическим ошейником. Вдоль ошейника серебряной вязью бежало заклинание контроля, благодаря которому чиновникам из Департамента магической обработки удавалось заставлять беса выполнять волю его нынешних хозяев. В противном случае пакостная, верткая и испорченная, как все порождения Хаоса, тварь вместо пользы доставляла бы городу одни неприятности!

Таннис выскользнула из кровати, подбежала к окну, ступая по холодному полу на кончиках пальцев, и вернулась с газетой в руках. Устроившись у меня на груди, она аккуратно развернула «Хроники», держа страницы так, чтобы нам обоим было удобно читать, после чего начала тереться о плечо ухом, словно кошка, выпрашивающая ласки.

— Умница, — я быстро пробежал глазами заголовки, ожидая найти кое-что закономерное, а по совместительству — тревожное и интригующее.

Ага, так и есть! Его все еще не поймали.

Два новых — полностью обескровленных — трупа были подобраны Мусорным патрулем на западной окраине Блистательного и Проклятого. Отметины, обнаруженные на руках и шее покойников, не оставляли сомнений по поводу причины смерти.

Голод. Чужой голод.

Такие раны могли оставить только клыки вампира. Найденные покойники стали соответственно четырнадцатой и пятнадцатой жертвами безумного вампира, окрещенного на улицах Ура Ренегатом — отступником.