Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб - [36]

— Программа обычная?

— Да, — ответил тот.

Появилась официантка, несшая в кувшинах пиво, окутанное пышной пеной.

— Вистуба, познакомьтесь. Это мой, теперь наш друг из Латвии — Александр Пурин, — исковеркав фамилию, представил полковник.

— Очень приятно. Я вас сразу заметил там, на причале. Не мог только определить, вы англичанин или американец, а насчет Латвии и в голову не пришло.

— И я вас выделил из толпы, только не мог представить, что вы коллега господина полковника, думал, вы из криминальной полиции.

— Почему? — озадаченно спросил Вистуба.

— Порт, морской вокзал, гангстеры, отплытие возможных объектов, мало ли что, — все это дело крипо, так ведь? А вы ничем не были заняты, как и я. Все просто. На всех вокзалах мира одно и тоже — полно детективов.

— Вот видите, Вистуба, как важно слиться с толпой, помахать кому-то на «Бремене» ручкой, быть занятым на виду у всех чем-то! Раз просто фланируете — бросается в глаза, подозрительно. Он почти угадал, кто вы, — дружески подначивал полковник.

— Но я зато сразу определил, что наш друг не немец, — отпарировал Вистуба, — а о профессии иностранца думать пустое дело. Все внимание, что он не наш, чужой.

— Вы квиты, счет равный, — благодушествовал Либеншитц. — Все идет отлично, примемся за еду. Прошу, прозит! — полковник поднял кружку, отпил пиво, выпятил губу и поднял большой палец так, чтобы его одобрительный знак видел хозяин. Покончив с закусками и в ожидании основного блюда, попивая пиво, Либеншитц перешел к деловой части встречи.

— Наш друг господин Пурин работал в политической полиции в Латвии и сотрудничал с нами около двух лет, не так ли?

Пуриньш в знак согласия наклонил голову. Вистуба, посмотрев на его безукоризненный пробор, подумал про себя: «Служить ты можешь любому, лишь бы заплатили, но вот можно ли тебе верить?» Однако внешне внимал полковнику с ощутимым усердием.

— В дальнейшем, Вистуба, именно вы продолжите работу с нашим новым другом здесь, в Гамбурге, а затем в Риге.

Вистуба усиленно закивал головой.

— Разрешите вопрос, господин полковник, — спросил он.

— Да-да, — ответил тот.

— Господин Пурин, какого сорта людей вы можете нам предложить на будущее?

— Господа, я не очень силен в немецком, вы это видите. Как я вас понимаю, из людей, с которыми я лично был в контакте, заслуживают доверия человек шесть-семь. Это те, кто вхож в коммунистические и левые круги. Я ими занимался. Большее количество нужных вам источников назовет начальник нашего управления господин Штиглиц, он в бегах, равно как и я, — усмехнулся Пуриньш. — Но я понял ваш вопрос шире: из каких категорий можно рекомендовать вам людей в качестве новых осведомителей, не так ли?

— Так, но не совсем, — откликнулся Либеншитц, — поясняю. С вами, я имел в виду с Латвией, мы серьезно воевать вовсе не собираемся. Вы, то есть латыши, местное население нас поддержите. В этой среде мы, в том числе и вы, можем отыскать подходящих типов для засылки в русский тыл? Ведь латышей к ним не пошлешь?

Пуриньш задумался. Он уловил, что у новых его хозяев в головах явная путаница. Как быть в этом случае? Говорить правду?

— Видите ли, господа, — осторожно начал он, — спектр политических сил в Латвии до 1934 года был весьма широк: от социал-демократов на левом фланге до правого «Перконкруста», — Пуриньш перевел буквально «Гром и крест», — партии близкой к вашей национал-социалистической. Коммунисты у нас все двадцать лет были вне закона. Но с тридцать четвертого года у власти стал «Крестьянский союз» во главе с господином Ульманисом, и мы работали по всем запрещенным им с того времени партиям и группам. Русская среда, русское население, вы говорите? Кое-кого мы, конечно, имели в этих кругах, постольку поскольку они примыкали к левым…

— Вот видите, Вистуба, — вполголоса быстро сказал полковник, — остается наша база — пленные. Продолжайте, друг мой, — кивнул он Пуриньшу.

— Я хочу сказать, что мы строили работу по группам с одинаковой политической ориентацией, а не по национальным кругам. Полагаю, как и вы.

— У нас этим занимается гестапо. У них вся интересующая их публика расписана, как блюда в этом меню. Каждой партией, группой от левых до монархистов занимается свой человек, — сказал Либеншитц. — Но мы, абвер, вы этого не понимаете, — нечто совершенно другое. Сейчас нас интересует только то, что касается русского фронта, и прежде всего меня и моего коллегу, — кивнул он на Вистубу, — на направлении прибалтийских государств.

— Теперь я задам вопрос, разрешите? — Пуриньш после выпитого и съеденного освоился и осмелел. — Скажите, почему вы, во всяком случае до прихода в Балтию русских, не появились у нас? Мемель, или Клайпеду Германия у Литвы забрала, а дальше что? Испугались? Вошли бы вы в Прибалтику и к сегодняшнему дню могли уже прочно там находиться и готовиться к походу на Восток с иных позиций.

Немцы переглянулись. Полковник разрешающе кивнул, заговорил Вистуба:

— Всего я не знаю, мы с шефом не политики, а военные. И с нашей точки зрения территория Остланда — это мизер. По существу мы ее можем пройти при наличии там русских частей за три-четыре дня. Войди мы в Балтию раньше — сколько гвалта поднялось бы! Представляете? Русские вошли туда, и как Европа загудела, а? И пусть в этом случае вопят на них. Нам не к чему было брать на себя лишнее. Стратегия!