Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб - [16]

— Тем, что, наверное, мало знаем о патриотах. Сегодня мы говорим о единицах, а сколько их было? Не были же немцы благотворителями, чтобы держать такой аппарат просто так, — ответил тогда Казик.

— Вот-вот, отлаженному механизму оккупантов противостояли массы непокоренных людей, многие их которых гибли по доверчивости, наивности, неиспорченности. В то же время эти козлы-провокаторы делали свое дело и оставались живыми, — рассуждал Франц.

С той вечерней беседы окна в кабинете друзей все чаще оставались освещенными до позднего вечера.

Берлин. 1 января 1940 года

Последние пять лет начало очередного Нового года ожидалось Вильгельмом Канарисом с радостным любопытством избалованного успехами игрока, овладевшего в совершенстве умением блефовать и раздевать до нитки очередные жертвы рейха. Секрет был прост: 1 января был его день рождения, который сам по себе уже являлся его амулетом на счастье, по крайней мере стал таковым пять лет тому назад, в 1935 году, когда Гитлер именно в этот день назначил его начальником абвера — военной разведки Германии. Тогда ему исполнилось 48 лет, и вскоре стало очевидным, что те влиятельные советники из военных, национал-социалистических и промышленных кругов, которые сошлись на кандидатуре капитана первого ранга Канариса, командира крейсера «Силезия», и предложили ее Гитлеру, не просчитались: они выбрали одаренного, обладавшего практикой проведения тайных операций разведчика, в политическом плане последовательного противника рабочего движения и убедительного реваншиста.

Пожалуй, никто из офицеров кайзеровского военно-морского флота, урезанного в период Веймарской республики, не мог сравниться по авантюрным передрягам с Канарисом, в которые попадал будущий адмирал и из которых, надо сказать, он благополучно выплывал. Канарис любил повторять придуманную им самим шутку, что благодаря его маленькому — полутораметровому плюс четыре сантиметра — росту, его попросту не замечали среди присутствовавших и ему удавалось исчезать, подобно актерам в моменты темноты, наступающей между картинами спектакля, чтобы появиться на сцене вновь в следующем акте.

Действительно, будучи адъютантом командира крейсера «Бремен», патрулировавшего у берегов Латинской Америки перед Первой мировой войной для защиты местных немецких компаний, Канарис участвовал там в каких-то тайных переговорах, за что был награжден боливийским орденом. В период войны он договаривался с англичанами о судьбе крейсера «Дрезден», обнаруженного теми в чилийских территориальных водах. С 1916 года работал по линии разведки в Испании, при выезде в Германию его поймали, посадили в итальянскую тюрьму, где ему грозила смертная казнь, однако с помощью друзей ему удалось выпутаться.

Конец войны Канарис встретил в качестве командира подводной лодки. По возвращении в Германию примкнул к тем силам, которые задушили революцию, и был ближайшим советником военных заговорщиков, организовавших убийство К. Либнехта и Р. Люксембург. В 1919 году он был адъютантом у военного министра Г. Носке, в 1920 — участвовал в антиправительственном путче, который провалился за двое суток, после чего сумел вернуться на службу в министерстве! В 1924 году его послали в Японию, где создавались новые подводные лодки для Германии, в 1928 — направили в Испанию в связи с аналогичным строительством. Наконец, в 1932 году — командирство на «Силезии» и через короткое время перевод на скромную должность начальника береговой охраны в малюсеньком Свинемюнде, откуда явственно просматривался один путь — на пенсию. Однако судьба распорядилась иначе… Гитлер, вероятно, мог избрать на пост шефа абвера более видную кандидатуру из числа генштабистов, генералов и полковников рейхсвера, с более высокими должностными аргументами, однако он знал чего хочет: нужен был разведчик-профессионал, человек действия, с фантазией, не чурающийся черновой работы, обладающий дипломатической гибкостью, послушанием и хваткой солдата. Всего этого в послужном списке Канариса хватало с избытком. Будучи посвященным в захватнические замыслы Гитлера самим Гитлером, Канарис начал тотальную разведывательную деятельность против намеченных жертв политической экспансии. Находящийся на задворках военного министерства в виде небольшого отдела, абвер стал в темпе развиваться и к 1938 году превратился в Управление разведки и контрразведки «Абвер-заграница», в штатах которого работало 15 тысяч человек. С того же 1938 года, после ликвидации военного министерства, Канарис подчинялся начальнику штаба верховного главнокомандования В. Кейтелю и вскоре только Гитлеру как верховному главнокомандующему и больше никому…

Сегодня, 1 января 1940 года, Канарис пришел на службу позже обычного. Утром он побывал в манеже, поупражнялся в верховой езде, выбрав самую спокойную лошадь — кобылу Венеру. Приведший ее отставной фальдфебель с крейсера «Дрезден» Шульц, устроенный в манеж Канарисом по старой дружбе три года тому назад, сразу определил по этому выбору, что адмирал находится в минорном настроении, ни с кем не будет разговаривать, поэтому позволил себе лишь коротко поздравить его с днем рождения и сообщить, что бригаденфюрер Шелленберг велел подготовить себе лошадь на утро завтрашнего дня. Часто Канарис совершал верховые прогулки с Шелленбергом, во время которых руководители обеих разведок, военной и соответственно Главного управления имперской безопасности, вели свои бесконечные диалоги, обмениваясь информацией и нанося при этом друг другу вежливые уколы легкой сенсационностью сообщений, поступающих по линии их ведомств. Шульц должен был докладывать о всех друзьях адмирала в манеже, чтобы тот мог избежать встреч с теми, кого он не хотел видеть в данный момент. Доводил ли Шульц подобную информацию до Шелленберга, Канарис не знал, но допускал. Встречались они лишь тогда, когда лично созванивались по телефону, либо в районе ипподрома, чтобы прогуляться по лесным дорогам, либо, когда было прохладно, в манеже. Последний раз они виделись позавчера, здесь, в манеже, и Шелленберг деланно выразил сочувствие по поводу того, что при разборе захваченных архивов второго бюро польского генштаба, или проще — военной разведки, нашлись материалы о вербовке поляками военнослужащих германской армии. С точки зрения Канариса, ничего страшного в этом не было: разведка армии любой страны должна добывать информацию, однако неприятен был сам факт, что ведомство Шелленберга, которое не имело никакого отношения к захвату абвером польских архивов, пронюхало об этом, и теперь Шелленберг будет потешать публику своими росказнями.