Слон и кенгуру - [25]

— Скажите, — вдруг осведомился он у миссис О’Каллахан, — желудков у вас столько же, сколько у коровы?

— Мой желудок…

— Все зависит от того, сколько их. Я определенно читал где-то, что у лошади на один меньше — или больше, не помню. Это просто-напросто вопрос окисления. Надо будет выяснить.

— Разумеется, — милостиво прибавил мистер Уайт, — пастись на травке мы не станем. Будем сначала собирать ее, даже варить немного, если угодно.

— Кропива, — обморочно пробормотала миссис О’Каллахан.

Она нередко ела крапиву, уверяя, что это хорошо для ее желудка.

— Хорошая мысль. Интересная. Крапива растет очень быстро. Конечно, тащить сорняки в новый мир дело опасное. Но если мы проявим исключительную осторожность и станем пожинать их молодыми, до того, как они обсеменятся, и пожинать полностью…

— Знаете, миссис О’Каллахан, одна особенность нового мира внушает мне особое беспокойство и связано оно с домашними животными и домашними растениями. Любые одомашненные существа закалены меньше диких. Разумеется, мы получим мир, наполненный коровами и капустой, а тигров и чертополоха в нем не будет, однако существует опасность, что все привезенное нами, одомашненное, перемрет слишком скоро… А где Микки?

— Он к Джимми Мёрфи отправился, с прутиком.

— Зачем?

— Так козлоходству его обучать. Ходил тут с прутом полдня, ходил, сам по себе. А уж и ячмень осыпался и овес осыпается, так Томми Планкетт говорит; ну да что я могу поделать, мистер Уайт? Такова Священная Воля Божия.

— Осыпался!

— Осыпался, мистер Уайт.

Общий принцип миссис О’Каллахан, который она применяла в отношении выпадавших ферме напастей, был таков: если они поправимы, их следует игнорировать, если нет, — паниковать по замкнутому кругу. Поэтому, когда Микки собирался купить, не глядя, «семилетнего пони» — страдавшего запалом, прожившего на свете тридцать три года и хромавшего на все четыре ноги, — заплатив за него без разговоров впятеро больше того, что пони стоил, и лишь потому, что он, Микки, побаивался лошадника, миссис О’Каллахан относилась к этому спокойно, поскольку оно было или могло оказаться поправимым. А вот если во всю пору жатвы лил дождь, как то обычно и бывало, — и этого, разумеется, никто из обитателей Земли поправить не мог, — миссис О’Каллахан проводила время, бегая, как курица с отрубленной головой, по кругу и виня во всем Микки. Эта ее круговая паника принимала обычно следующий вид: «Ох, оно меня доконает — Ох, я в рабство попала — Ох, люди на Микки верхом ездят — Ох, продам я эту землю — Ох, оно меня доконает». Идея состояла, по-видимому, в том, что поправимая напасть требует поправления — и потому ее следует игнорировать, а ну как самой поправлять придется, — непоправимая же взывает к решительным действиям, а поскольку я все едино поправить ничего не могу, так мне ее и бояться нечего. Кроме того, миссис О’Каллахан, по-видимому, чувствовала, что любые предпринятые ею меры (кроме, конечно, круговой паники), способны лишь увеличить опасность, — а ну как камень, который отвергли строители, возьмет да и заделается главою угла по Священной, понятное дело, Воле Божией.[13]

Ну, а что урожай осыпается, так это напасть поправимая.

— Боже милостивый! — вскричал мистер Уайт, впадавший в панику на основаниях совершенно противоположных. — Но ведь нам нужно будет взять с собой зерно! Какого дьявола делает Микки? Я же сказал ему: займитесь вместе с Томми сбором урожая. Он уже договорился с кем-нибудь, чтобы ему одолжили сноповязалку?

— Собирался договориться во вторник, да только ему за покупками ехать пришлось.

— А в среду он чем занимался, а в четверг? Пятницу мы посвятили лозоходству. Но даже если он завтра договариваться пойдет, нам все равно придется ждать до уик-энда!

— Ну, так уж получилося. А только моей вины тут нету, мистер Уайт. Что я могу поделать?

— О Боже! Выходит, мне придется прервать работу над Ковчегом и самому заняться пшеницей. Она-то, надеюсь, не осыпалась?

— Я о таком не слыхала.

— Микки должен пойти завтра к Фрэнси и попросить его прийти сюда в понедельник. А не получит Фрэнси, пусть еще кого-нибудь найдет. Скажите ему, чтобы с пустыми руками и домой-то не возвращался.

— Никто не знает, каково оно, — безмятежно сообщила миссис О’Каллахан, — окромя тех, кто его испытал.

— Уж если на то пошло, ему следовало прямо в эту минуту заниматься поисками жатки-сноповязалки… А он с сучками играется.

— Так уж оно получилося, мистер Уайт. Я полагаю, это Священная…

— Да-да. Священная Воля Божия. Как бы там ни было, до возвращения Микки мы ничего предпринять не сможем, а потому давайте займемся списком.

— Осыпался! — продолжал мистер Уайт. — Ячмень осыпался, овес осыпается, а никому и дела нет… Но список, список! На чем мы там остановились?

— Значит, овощи мы записали, и пакетик цветочных семян, и траву, и кропиву…

— А нам еще придется табак для Микки выращивать, если климат позволит. Ну, что до этого, я, пожалуй, напишу в Ботанические сады Кью и попрошу поделиться со мной экзотическими семенами. Откуда нам знать, может ведь, уж коли на то пошло, и ледниковый период начаться, тогда нам только сфагновый мох выращивать и останется. Жаль, нет у нас северного оленя…