Слон и кенгуру - [16]

Впрочем, пунктик по части исследования живой природы был у нее не единственным. Мистер Уайт отличался разнообразием интересов — и Домовуха тоже. К примеру, последним, вероятно, из его увлечений было столярное дело. Конечно, орудовать пилой или молотком бедная Домовуха могла навряд ли, но, по крайней мере, она собирала обрезки деревяшек и складывала их под обеденным столом. Что же касается огородничества, Домовуха коллекционировала корнеплоды и клубни, каковые также держала все под тем же столом. Кроме того, у нее имелся резиновый мячик.

Хозяин ее был еще и писателем — второразрядным, — чем, собственно, и зарабатывал тот кусок хлеба, какой имел. Когда он усаживался за пишущую машинку, Домовуха пристраивалась рядом и все время постанывала — возможно, стараясь, по мере сил, изобразить эту самую машинку. Если же он писал карандашом, сидя в кресле, Домовуха укладывалась ему на колени и беспрестанно вздыхала, принимая посильное участие в творческом процессе.

Клей, вообще-то говоря, предназначался для Ковчега. Для его постройки. Мистер Уайт, специальной клееварки не имевший, сварил его в суповой кастрюле, и Домовуха обнаружила остатки клея, уже затвердевшие, на самом кастрюльном донышке. Вот эти остатки она и подъедала. Доставать до дна языком ей было трудновато. Однако она исхитрилась отогнуть зубами края кастрюли и таки добраться до клея, от которого у нее теперь шла изо рта пена.

Справедливости ради, следует добавить, что профессию свою она знала до тонкостей. Домовуха была созданием наиредчайшим — поисковым сеттером. Все и каждый твердили мистеру Уайту, что обучить сеттера отыскивать и приносить хозяину подстреленную им дичь дело попросту невозможное — у собаки от этого нервы поедут. Естественно, что от таких разговоров мистер Уайт исполнился решимости именно этому ее и обучить — и обучил; другое, конечно, дело, что, вообще-то говоря, не хозяин обучает чему-то собаку, а вовсе наоборот.

Нынешний день получился у мистера Уайта хлопотным. Пришлось демонтировать ветровой генератор и теперь часть его кожуха была уже наспех приторочена четырьмя скобами к камину гостиной. Заряда его аккумулятора хватало на то, чтобы обеспечить всех светом двенадцативаттной лампочки часов примерно на сто.

Составленный мистером Уайтом список выглядел так:

Нэнси и с ней жеребчик, но не ее.

Фризская корова с бычком — то же самое.

Нелли и поросенок — то же самое.

Индюшка-наседка и гнездо с еще не высиженными яйцами.

Такая же курица.

Такая же утка.

Овца-ярочка и годовалый барашек.

Алмазная и Кроха (берем с фермы).

Домовуха.

Титси, надо полагать.

Отдельный вопрос: какая нужна голубка. Думаю, настоящая домашняя, иначе она, отыскав себе ветку, так на ней сидеть и останется, а назад не вернется. И еще ей понадобится самец — или опять же яйца.

Так ли уж нужны крысы?

То же касается и мышей.

Как насчет блох?

Годятся ли на что-либо вши?

Летучие мыши…

Впрочем, если бы я привел здесь весь список, то наверняка нагнал бы на вас скуку. Список этот занял пятнадцать страниц ин-фолио и содержал такие раритеты, как божьи коровки — для подъедания тли; стрекозы — для подъедания кокцидов; чайки — для подъедания долгоножек; землеройки — для подъедания слизней; и горностаи — для подъедания кроликов. Если бы мистера Уайта спросили, откуда могут взяться перечисленные в его списке вредители, он ответил бы: всегда существует риск, что кто-нибудь из них незаметно пролезет в Ковчег и поедет в нем зайцем. И возможно, добавил бы, что, пожалуй, и сам взял бы с собой кого-нибудь из них — дабы другим неповадно было плодиться.

В списке, составленном миссис О’Каллахан, значились:

Мистер Уайт.

Мики.

Титсси.

Домоуха.

Нэнси.

Нэли.

Мэги.

Алмазня.

Кроха.

Ипископ.

Все это были — если не считать первых двух и последнего — имена обитавших на ферме животных. Епископа мистер Уайт решительным образом вычеркнул.

Список Микки был и вовсе простым:

Табачушка.

— По-вашему, табак это животное?

Микки принял вид виноватый, но неуступчивый. Как обычно.

— Сколько вы его выкуриваете в неделю?

— Четыре унции.

— Стало быть, чтобы вам хватило его лет на двадцать, придется прихватить двести фунтов с хвостиком. Вы знаете, во что это обойдется?

— В пару фунтов стерлингов.

— Это обойдется, — сообщил мистер Уайт, торопливо помножив на полях своего списка 240 на 16, — ровно в сто девяносто два фунта стерлингов, считая по шиллингу за унцию, а по такой цене вы его нигде не купите.

— О, Госпди!

— А с другой стороны — постойте, не пугайтесь, — мы же не знаем, в каком климате нам придется жить. Может, мы сможем выращивать табак. Напомните мне, когда мы приступим к составлению другого списка, о необходимости прихватить побольше семян тропических растений.

Миссис О’Каллахан с самым серьезным видом осведомилась:

— А вот этот Потоп, он для чего?

— Для чего?

— Ну, почему?

— Полагаю, Бог уже по горло сыт родом людским — или теми животными, которых мы позабудем с собой взять. Он хочет начать все заново, с чистого листа, — я так думаю.

— Ну, с нас-то начинать, пользы большой не будет.

Собственно говоря, это была та самая мысль, которую наш герой гнал от себя весь нынешний день, проведенный им на крыше сенного сарая. Мистер и миссис О’Каллахан были бездетны и в их возрасте это было уже непоправимо.