Сломя голову - [29]

До меня донесся звук плавного перемещения ее кресла на колесиках и щелчок.

— Все в порядке. Черт, у меня даже нет попкорна, но давай начинай!

— Немного рано для этого… кстати, что ты делаешь в офисе в такую рань? У вас ведь сейчас где-то около шести? Я забыла, что я в Париже, а не в Лондоне.

— О, бедненький завсегдатай модных кругов! Ну, кончай увиливать, рассказывай все. Ты обещала непристойные подробности, помнишь?

— Ладно-ладно! — Я почувствовала, как краснею, а вода становится прохладной. Выдернула на секунду затычку и включила горячую воду, поджав колени, чтобы не ошпарить ступни.

— Что за шум? Ты в водопаде или как?

— Ну-у… в ванне.

— Не хочу никаких объяснений. Говори. Я слушаю.

Не знаю, почему я вдруг почувствовала неловкость, собираясь рассказать своей лучшей подруге о Нике. Я не была человеком, готовым целоваться и рассказывать обо всем: я полагала, лучше скрывать некоторые вещи, и кроме того, воспринимая информацию, действительно не хотела знать детали, — например, того, чем Джиллиан и ее супруг занимались в постели. Ник и я, естественно, в постели вообще ничего не делали… пока. «Надо выходить из тупика», — приказала я себе.

— Итак… этот парень. Он был на показе в «Живанши» и слегка поцапался с какой-то юной репортершей, и они толкнули эту известную дизайнершу, и…

— Да-да, это я уже все видела по телевидению и на сайте. Ты сама просила, и, конечно же, я просмотрела это видео сегодня утром. Только хочу спросить: этот твой мужчина — он действительно такой привлекательный?

Я засмеялась:

— Разве он не восхитителен?

— Отвратительно. Ты визжишь от восторга.

— Эй!

— Извини, извини, — Джиллиан хихикнула, — продолжай.

— Хорошо, поскольку этот новый скандал устранил меня из заголовков новостей, я подумала, что смогу без опаски показаться на людях. А моя подруга Лола организовала вчерашний показ в стиле гуэрилла в очень самобытном ночном клубе на Пигаль для нового перуанско-швейцарского дизайнера, который по-настоящему революционен… О Боже, ты бы посмотрела на его изумительные платья! Я хочу по одному каждого цвета… и я еще не сказала тебе, что в показе участвовала супермодель Рената?

— Знаешь, до сих пор не могу привыкнуть к этой твоей жизни. Вот все, что я пока скажу.

Я засмеялась:

— Забавно, не так ли?

Снова пустила воду и добавила еще немного соли. Потом бросила быстрый взгляд на свои пальцы, чтобы проверить, не слишком ли они покраснели.

— Как бы там ни было, это совсем другая история. Ты хочешь непристойностей…

— Еще бы, ты меня знаешь. Я здесь для дешевых острых ощущений.

Я рассказала подруге о пристававших ко мне папарацци, об их требованиях, чтобы мы позировали вместе, и о том, как Ник и я начали разговаривать, и о показе, и о таинственном дыме, превратившим наши мозги в кисель, и как мы очнулись в такси, мчавшем нас к моему отелю.

— Минутку, — перебила меня Джиллиан, — хочешь сказать, что там была какая-то таинственная субстанция, некий аэрозольный вариант «экстази», распыленный в зале, что заставило тебя запрыгнуть в машину с незнакомцем? Или все дело в платьях, которые тебя настолько возбудили?

— Бред, сама понимаю. Может быть, все, вместе взятое… Или возможно, это из-за Ника… Я сказала тебе, что его зовут Ник?

— Нет еще. И ты не сказала, что случилось в твоем отеле!

— Верно… ладно… — Я подыскивала слова. — Ну, мы… мы разговаривали.

— Александра Симонс, я не могу поверить, что после всего того, что мы вместе пережили, ты собираешься отделаться от меня подобным образом. Я глубоко обижена!

— Джиллиан! Я говорю правду. Ничего не было. Ты же знаешь меня — никаких действий на первом свидании.

— И ты можешь назвать это свиданием? Не похоже — не было ни приглашения, ни согласия на вышеупомянутое приглашение.

— Верно.

— А после знакомства в ночном клубе я бы определила это как установление отношений, — продолжала она, явно любуясь своим слогом. — Но это подразумевало бы некоторое аномальное поведение, а ты у нас в таких вещах не замечена.

— И?.. — не выдержала я.

— То, с чем мы здесь имеем дело, — случай, не поддающийся классификации, — подвела черту Джиллиан. — Исключение из правил.

— Не надо правил, пожалуйста, — попросила я. — И никаких игр до тех пор, пока тебя не зачислят претенденткой на олимпийские соревнования по флирту. Мы просто болтали… ни о чем и обо всем. До семи тридцати утра. Это было… удивительно. Он удивительный. — Я вздохнула. — Помнишь, давно, в колледже, когда ты встречалась с кем-то из класса или с кем-то еще, ты просто проводила ночь, беседуя обо всем? И это была самая возбуждающая вещь в колледже.

— Говори за себя, — ответила Джиллиан, смеясь. — Меня скорее возбуждали наши двухъярусные кровати. Шучу. Я понимаю, о чем ты говоришь.

— И больше ты ничего подобного никогда не встретишь. Как взрослый человек — больше никогда. Думаю, ни у кого на такие вещи просто нет времени.

— Во всяком случае, у тех из нас, чья работа не требует выставлять себя в ночных клубах…

— Продолжай, Джиллиан, — сказала я нежно. — Но я по-прежнему буду утверждать, что это совсем не так очаровательно, как кажется.

— А мне нравится говорить своей маме и вообще всем на работе, что это именно так. Тебе не понять торжества сознания сопричастности!