Сломанная игрушка - [24]

Аликорн чувствовала, как единорожка под крылом начинает вздрагивать от сдерживаемых рыданий.

— Но почему Вы не вмешаетесь, принцесса? — спросила Лира, — Там было столько боли, столько страха! Я как будто сама перенеслась туда, в темницу, на растерзание чудовищам в облике людей…

Селестия вздохнула, будто единорожка затронула слишком тяжелую тему. И когда аликорн заговорила, в голосе было обреченное бессилие:

— Лира, здесь я принцесса только в стенах «Маяка». Брони почитают меня и уважают, но, по сути, хозяева здесь — они. За пределами клуба все совершенно иначе. И я приняла это. Ради блага моих маленьких пони и ради тех, кому мы уже принесли свет дружбы. Здесь моя магия не может двигать солнце и менять мир.

— А как же тогда быть с другими пони? — спросила Лира, — Они что же, должны страдать из-за человеческих пороков?

— Нельзя сразу наполнить светом целый мир, погруженный во тьму. К сожалению, заклинания «сделать все хорошо» не было и в Эквестрии, а здесь и подавно.

Лира не поднимала взгляд. На ковер одна за другой капали горькие слезинки.

— Но как же Флаттершай… ей же было так больно…

— В стенах «Пони-Плея» творятся вещи и похуже. И самое печальное, что некоторые пони стали брать неблаговидный пример с таких людей… — Селестия вздохнула, — Но только добротой и любовью мы сможем это победить, никак иначе.

— Я видела эти слова, «Пони-Плей», на заставке того ужасного шоу… Что это?

— Очень, очень нехорошее место, Лира. Там тоже собираются люди и пони… но другие. Понимаешь, о чем я? Там подобное считается нормой.

— Принцесса, Ваша магия…

— Слаба здесь. Так же, как и твоя. Я думаю, это вызвано тем, что мой источник сил, солнце, находится очень и очень далеко. Впрочем, это всего лишь моя гипотеза, которую сложно подтвердить или опровергнуть.

— Но солнце здесь лишь немногим меньше эквестрийского!

— Ох, Лира… оно здесь настолько огромно, что и представить сложно. А выглядит нормальным, потому что находится в немыслимой дали.

Лира подняла на принцессу преисполненный отчаяния взгляд.

— Но что тогда мы можем, Ваше Высочество? Как я могу принять все это?

— Ты можешь позаботиться о своем друге Викторе. И тогда тьма отступит еще на один шажок. А когда Вик донесет магию дружбы до своих родных и знакомых, шажок превратится в шаг. Большинство людей не верят в магию дружбы, но она есть, и не менее могущественная, чем в Эквестрии. Чудеса могут случаться даже тут, в мире мрачной технологии.

Лира несколько секунд переваривала то, что сказала аликорн. Потом закрыла глаза и обняла солнечную принцессу, повиснув у нее на шее.

— Спасибо, Ваше Высочество, — прошептала она, глотая слезы, — это все… не давало мне покоя. Просто разъедало меня изнутри. Я не могла вообразить, что мир людей сможет предстать передо мной… таким.

Принцесса Селестия, поддерживая крылом мятно-зеленую единорожку, улыбалась. В такие моменты ей самой начинало казаться, что она именно та, за кого ее предпочитают принимать здесь…

* * *

Когда Лира и Селестия удалились, Виктор не на шутку разволновался.

Аликорн, разумеется, была синтетом. Брони клуба купили ее вскладчину, собирая деньги несколько лет. А еще принцесса не несла в программе индекса «EQ» и изначально знала правду обо всем. Но когда освоилась, приняла правила игры. И стала помогать советом и пони, и людям, когда те в нём нуждались.

Селестия стала знаменем, вокруг которого сплотились те, кто взрастил в себе дружбу, словно драгоценный цветок в холодной пустыне безразличия.

И разбирая почту, помогая и поддерживая, Селестия стала духовным лидером людей, именующих себя «брони», а также носителем духа Эквестрии для тех пони, которые верили в реальность волшебной страны.

Виктор все это знал, но все равно не находил себе места.

— Ты уже рассказал ей, в каком мире она очутилась? — спросил Виктора Шеннон.

— Пока в основном хорошее, — ответил тот, — Ну там предупредил, что мы и мясо едим, и в истории воевали много — это она приняла относительно спокойно.

— Относительно?

Виктор натянуто улыбнулся и сказал:

— Ну, без истерик, криков и попыток выброситься из окна.

Макстаут покачал головой:

— Тогда ладно. Я просто к тому, чтобы ты не вываливал на нее все сразу…

…Когда же двери снова распахнулись, на пороге стояла Лира. И лишь встретившись с сияющим взглядом золотистых глаз, парень почувствовал, как с сердца скатился камень.

Пони подбежала к опустившемуся на колено Виктору и бросилась ему в объятия, крепко прижимаясь и тыкаясь мордочкой.

— Прости, прости меня, — шептала она, не слушая одобрительного гула голосов вокруг, — прости, что испугалась, что не верила тебе! Ты мой друг, настоящий друг в мире людей, первый и лучший!.. Обещай, пожалуйста, обещай, что не бросишь меня…

Виктор, проглотив вставший в горле ком, погладил шелковистую гриву пони и прошептал в подергивающееся ушко:

— Никогда. Обещаю, я никогда не брошу тебя. И прости нас за этот жестокий мир…

Кое-кто из присутствующих деликатно отвернулся. Кто-то, наоборот, смотрел и не скрывал слез. Одна из Пинки, что носила платье веселой бело-красной расцветки, попросту разревелась от переизбытка чувств, и сразу двое брони стали ее утешать.