Слишком счастливы - [2]

- Разумеется, - ответил я, - но если из нашей деятельности вытекает столько пользы, то почему мы так засекречены?

- Ром, - лицо директора выражало удивление, - я думал, вы лучше разбираетесь в психологии своих ближних. Мы не можем воздействовать на всех граждан. Между тем нашлось бы очень мало людей, не желающих хотя бы время от времени воспользоваться нашей помощью. Начались недомолвки, интриги, нас пробовали бы подкупить. И потом, люди никогда не вели бы себя естественно, зная, что за ними кто-то все время наблюдает.

Вначале я работал в секции "Экономистов". Вместе с сотрудниками секции следил за несколькими выдающимися хозяйственными стратегами, среди которых оказались и два моих бывших преподавателя. Руководителем секции был Лорт, бывший студент того же, что и я, отделения. Он принадлежал к Членам Совета и поэтому должен был знать, какими критериями руководствуются, выбирая будущих сотрудников Института.

- Ты уже знаешь, что основой нашей деятельности является тайна, ответил он, когда я его спросил об этих критериях. - Эту тайну могут сохранить только такие люди, которые не используют доверенного им оборудования и знаний в своих целях, - люди хладнокровные, сдержанные, может быть, даже равнодушные...

- Я обладаю всеми этими качествами! - воскликнул я.

- Нам таю казалось.

- А если бы кто-либо из сотрудников Института... - я задал следующий вопрос, - подумал все-таки о себе?

Лорт посмотрел на меня, а потом с ледяным спокойствием сказал:

- Тогда он погибнет. Ему уже доверять нельзя, а Институт не может прекратить работу.

Проходили месяцы, годы. Я стал одним из лучших специалистов и выполнял все более сложные задания.

Как-то Лорт вызвал меня к себе.

- Этот молодой ученый, - сказал он, - в своей последней работе высказал несколько важных гипотез. Необходимо сделать все, чтобы он развил их.

Я открыл папку с документами.

- Ведь это Слит! - воскликнул я.

- Да, - сказал Лорт. - Ты знаешь его?

- Мы учились в течение шести семестров в одной группе. Потом меня пригласили в Институт, а он...

- Все складывается великолепно, - Лорт пометил что-то в блокноте. Если ты его знал лично, тебе будет гораздо легче работать.

И снова целые дни я проводил перед экранами камер-шпионов, с наушниками вмонтированных повсюду подслушивающих аппаратов. Свою роль - облегчения жизни Слиту - я любил все меньше и меньше. Началось с того дня, когда я заметил его попытки добиться симпатии Ральт. Это была одна из самых интересных девушек, которых я когда-то знал. Еще в институте я принадлежал к ее поклонникам. И теперь я не мог спокойно смотреть, как Слит ухаживает за девушкой, о которой я сам когда-то мечтал.

Принимавшие меня в Институт не заметили моей симпатии к Ральт. Тем более я не хотел себя выдать сейчас.

Собственно говоря, я мог Слиту сильно повредить. Используя доверенное мне оборудование, нетрудно было сделать его в глазах Ральт смешным, совершенно дискредитировать, навсегда лишить малейших шансов. Но я знал и другое: если мое преступление раскроют, суровое наказание неизбежно. Полон колебаний, я выжидал.

Я не знал, что за Слитом наблюдает также Лорт.

- Как ты считаешь, - спросил он однажды, - эта девушка относится к нему слишком холодно?

- Очевидно, Слит не заслуживает ничего другого, - подтвердил я торопливо.

Лорт посмотрел на меня укоризненно.

- Не шути, - сказал он. - Ты знаешь, если нужным нам людям не хватает каких-то достоинств, мы должны создать их видимость в глазах окружающих. Так же поступим со Слитом. Я разработал уже первоначальный план.

Как специалист я должен был признать план блестящим. Это и поставило меня перед конечным выбором - выступить против Института или навсегда потерять Ральт. Я отказался от борьбы. Длительное время мне казалось, что никто не догадывается о драме, происходящей в моей душе. Но однажды меня вызвал к себе сам Директор.

- Не знаю, известно ли вам что-либо, - начал он, - о принципах продвижения по службе в нашей организации? Так вот, - продолжал Директор, - время от времени наши сотрудники подвергаются тщательному наблюдению. Совсем недавно вы показали, что достойны занимать высшие посты. Так случилось, что мы наблюдали за вами во время работы над делом Слита. Вы действительно преданный сотрудник. С сегодняшнего дня вы назначаетесь на пост руководителя секции "Политики" и одновременно становитесь членом Верховного Совета.

Шли годы. У меня появилась семья, я обрастал рутиной, я несколько раз получал повышение, пока наконец не стал Генеральным Директором Института. В мои обязанности входил теперь выбор новых сотрудников из сотен рекомендованных молодых людей. Так в наш замкнутый мирок попал Смит. Когда два года спустя я проводил очередное наблюдение за молодыми сотрудниками, неожиданно встретился с проблемой, Смит переживал дилемму, необычайно похожую на ту, какую я сам должен был решить когда-то. Но мой коллега намерен был поступить совсем иначе, чем я, и использовать Институт для себя. Не понимаю, почему я не стал мешать ему и ничего не предпринял. Наверное, потому, что увидел в нем дремлющие и во мне чувства: упрямство и бунт. Смит мстил за всех тех, которые подчинились всевластию Института. Он действовал решительно, сочиняя письма, адресуя их нашим подопечным. "Вы, наверное, не знаете, - писал Смит, - что является объектом деятельности Института А. В наших руках вы обыкновенная нашпигованная знаниями марионетка. Все ваши успехи были возможны единственно благодаря нашему вмешательству - без него вы бы ничего не значили".