Слезы разлуки - [9]

– Пойдем за дом, – шепнул Тодд, обнимая ее за талию.

Элизабет кивнула и благодарно улыбнулась ему. Она была рада, что Тодд догадался увести ее, чтобы они могли провести эти несколько минут наедине. Как прощаться перед всеми, когда едва можешь удержаться от слез?

– Вчера вечером, – прошептал Тодд изменившимся голосом, – я сказал себе, что буду тверд, буду держаться ради тебя. Я сказал... – он умолк на полуслове и посмотрел в сторону, стараясь сдержаться. – Я сказал себе, что не буду плакать. Но, Лиз...

Слезы потекли по его щекам. Сколько Элизабет ни представляла предстоящее расставание, она не думала, что это будет так больно. Она смотрела на горестное лицо Тодда и плакала. В следующую секунду она была в его объятиях, безудержно рыдая. Казалось, прошло всего мгновение, мистер Уилкинз уже звал сына.

– Мне пора, – сказал Тодд.

Он посмотрел на нее, словно хотел запомнить ее черты.

– Ты будешь звонить? – выдавила из себя Элизабет, вытирая мокрое лицо.

Тодд кивнул. Он взял руку Элизабет, и они вышли на лужайку перед домом. Элизабет посмотрела на машину.

«Еще минута, и Тодд сядет в машину. Она проедет по дорожке, вывернет на улицу и исчезнет. Тодд не будет больше жить здесь. Я не увижу его сегодня вечером. И завтра вечером. И...»

– Иди, – шепнула она Тодду, избегая смотреть ему в глаза, чтобы снова не разрыдаться. – Садись в машину. Они ждут.

– Сначала иди ты. Я не хочу уходить до тебя.

Элизабет кивнула. Поцеловав Тодда и помахав на прощание его родителям, которые сидели в машине, она сделала несколько шагов по дорожке, чувствуя на себе взгляд Тодда.

«Я буду вот так идти, и, когда дойду до конца улицы, их уже не будет. Они...»

Ее охватила паника. Элизабет вдруг осознала, что они действительно уезжают. Еще несколько секунд, и Тодд исчезнет. Слезы брызнули у нее из глаз, она резко развернулась и бросилась назад к Тодду, который уже открывал дверцу машины.

– Тодд! – не выдержала она. – Тодд, я буду скучать по тебе!

В конце концов Тодд уехал. Элизабет не могла оторваться от него, пока он не сел в машину, и не уходила от дома Уилкинзов, пока знакомая машина не скрылась за углом...

– А вот и я, – на весь дом объявила Джессика, с грохотом закрывая за собой входную дверь и сваливая жакет и сумку на стол в холле.

Никто не отозвался. Она прошла через дом на лужайку, где и обнаружила родителей, беседующих со Стивеном.

– Ты ведь собирался возвратиться в колледж сегодня, – смутилась она, увидев брата.

– Хочешь побыстрее от меня избавиться? – улыбнулся Стивен. – Я еду вечером. Просто я хотел задержаться, чтобы побыть с Элизабет.

– Мы об этом как раз говорим, Джес, – сказал мистер Уэйкфилд. – Элизабет сейчас у Уилкинзов. К ней надо отнестись с вниманием, когда она придет.

– Ах да, – вспомнила Джессика, – сегодня же День Великого Отьезда!

– Вот именно, – вставила миссис Уэйкфилд. – Скажи, Лиз говорила с тобой об этом? Меня беспокоит, что она все больше молчит, ни слова о его отьезде.

– А может, она не так уж и переживает, – предположила Джессика. – Может, она почувствовала облегчение, но боится признаться.

– Не думаю, – сказал Стивен. – Почему ты так решила?

Джессика пожала плечами.

Элис Уэйкфилд с сомнением покачала головой:

– Может, ты и чувствуешь облегчение, но твоя сестра – нет. Мне кажется, она очень расстроена.

– Надо просто не давать ей оставаться одной, – предложила Джессика. – Вообще-то...

– Тсс-с! Кажется, Лиз идет, – предупредил Стивен.

Элизабет появилась на лужайке. Джессика тяжело вздохнула: она никогда ее такой не видела.

Издалека Элизабет была будто той же – светлые волосы, собранные в хвостик, аккуратные шортики цвета хаки, тенниска, светло-серые кроссовки с белыми шнурками. Но лицо... Нельзя было без боли смотреть на него: красные пятна, припухшие от слез глаза, а в них – апатия.

– С тобой все в порядке? – спросила миссис Уэйкфилд, быстро поднимаясь и обнимая дочь.

Элизабет равнодушно кивнула и вяло ответила:

– Я прекрасно себя чувствую. Только немного устала, поэтому хотела попрощаться со Стивеном сейчас и пойти к себе прилечь.

– А ты будешь ужинать? – Лоб миссис Уэйкфилд прорезала тревожная морщина.

Элизабет покачала головой:

– Нет, спасибо.

Джессика не верила своим ушам. Совсем плохо, гораздо хуже, чем она предполагала. Надо что-то срочно предпринимать. Отказаться от ужина! Это действительно серьезно!

«Но я не позволю Элизабет так мучить себя, – подумала Джессика. – Ни за что. Только Николас Морроу и я можем ее спасти».

5

– Такое счастье, что у нас есть своя машина! – воскликнула Джессика, поворачивая красный «фиат» на боковую тенистую улицу, ведущую к школе.

Было утро понедельника, неделю спустя после отьезда Тодда. Джессика перебирала в уме, что нужно сделать на этой неделе: поддержать дух Элизабет, отработать два дня в бюро знакомств, пройтись по магазинам в поисках нового платья для вечеринки у Лилы. И все это было бы просто невозможно сделать, не будь их надежного «фиата», подарка родителей.

– М-м-м, – буркнула Элизабет, не отрываясь от листка бумаги, испещренного ее ровным почерком.

– Это что? – спросила Джессика с подозрением. – Для «Оракула»?

Элизабет поджала губы. В школьной газете она отвечала за колонку «Глаза и уши» и каждую неделю писала для нее заметку. Обычно заметка бывала готова задолго до срока. Мистер Коллинз, который вел английский и курировал газету, был ее любимым учителем, и она не могла себе позволить подвести его и своих читателей. Но в последнюю неделю она совсем забросила газету. Со дня отъезда Тодда прошло восемь дней, и теперь Элизабет проводила каждую свободную минуту над письмами к нему. Листок бумаги, который она держала в руках, был частью письма, которое она начала накануне вечером. Услышав вопрос Джессики, она торопливо засунула его обратно в блокнот: ей совсем не хотелось, чтобы Джессика знала, что это.