Слесарь 4 - [110]

Священник, такой приятный в общении сухонький мужичок, не стал требовать заносить покойников церковь, прочитал над ними длинную и непонятную для меня молитву, которую хорошо поняла Клея. Она надела платок на голову, как только увидела деревню и убрала под него волосы, пытаясь показаться моей женой всем встречным, чтобы меньше возникало вопросов.

Клея стояла над парнями, постоянно протирая слезы краешком платка, повторяла слова молитвы и шмыгала носом. Она практически выросла с ними, только два последних года приходилось обмениваться короткими словами приветствия, а, теперь, снова стала близким человеком, парни то точно сразу заново влюбились в девушку, как только мы отправились искать новую жизнь, и вот, снова потеряла их, уже навсегда. Для нее — это огромная трагедия, в отличии, от меня.

Я уже как-то попривык, что люди вокруг часто умирают и теряются в памяти моей.

После церемонии прощания, за которую священник попросил смешную сумме в серебре, я пожертвовал церкви золотой, попросив присмотреть за могилками и иногда читать молитвы над ними. С чем священнослужитель согласился, сказав, что и так не забыл бы свою новую паству.

Потом мне пришла в голову практичная мысль, раз попался такой порядочный человек при церкви, может, он знает, кому понадобилась бы крепкая подвода с отличной молодой лошадью, всего за полцены, примерно за тридцать золотых. Еще к ней есть много оружия, разрешенного для использования при самообороне простому народу, плюс полезные в хозяйстве железные изделия, цены немалой.

За это нужно будет, всего то, отвезти нас с женой до последней деревни, где у нее живет родная сестра, по расстоянию — день пути. Желательно еще прихватить с собой пару крепких мужиков, чтобы не было соблазна у лихих людей разбойничать и новый хозяин остался спокоен по поводу сделки.

Священник не стал спрашивать, почему я такой, по виду, дворянин, женат на простолюдинке, не стал пытаться узнать то, чего я не мог объяснить и сам.

Зато принял деятельное участие в похоронах, заодно найдя и покупателя на все наше добро, кряжистого крестьянина, скорее, кулака, по нашим земным понятиям. За такую цену все бы купили, только деньги не у всех есть.

С ним разговор вела уже Клея, в отличии от меня, хорошо понимавшая местные особенности проведения сделок и то, какие слова должны быть произнесены и в какой момент. Да и говорила она, опять же в отличии от меня, все правильно и без акцента.

На покупателя ее осведомленность произвела большое впечатление, он даже удивленно сказал свидетелям сделки, что прожил столько лет и даже не знал, что бывают такие толковые молодые бабы.

Мне, как номинальному дворянину, тем более, лучше не участвовать в таких разговорах, не смешить народ. Покажешь себя бестолковым рыцарем и уважение, впитанное с молоком матери к благородному сословию, немедленно испарится. А, от пропавшего уважения, до криминального нападения, в этих землях — один шаг.

По моим раскладам и заверениям покупателя, ехать нам до деревни в предгорьях почти целый день, выезжаем завтра по утру, но не рано. Потому что, нам надо приехать туда к началу сумерек, попрощаться с новыми хозяевами подводы и проскользнуть в наступающей темноте так, чтобы местные не увязались вслед поохотиться. Есть там такие желающие, по своему опыту знаю.

Пройдем еще одну, небольшую деревню, уже в темноте, и остановимся на ночлег, в той роще, где у меня тайник и под которой лежал мужик Изауры, так неудачно послушавший свою жену. Та то, наверняка, уже с другим живет, такая хорошая по части тела баба, еще и любящая сам процесс, долго одна ходить не будет, даже в деревне беглецов.

Похоронив братьев, завернутых, в два плаща каждый, положили на могилы, подписанные Клеей деревянные спилы, заменяющие в местной культуре погребения мемориальные доски и обработанный гранит. Клея долго прощалась с братьями, наверно, с полчаса стояла над могилами и вспоминала, перечисляла все хорошее и значимое, что объединяло их в прежней жизни.

В деревне не было, конечно, корчмы или постоялого двора, ведь она находится не на проходном месте, поэтому мы устроились на подводе, отъехав немного от крайних домов. По статусу я мог, не умаляя достоинства, ночевать на земле или на подводе, но не мог заезжать на ночлег в крестьянские жилища, где все и так спят вповалку, прислушиваясь к пыхтению семейных пар за занавеской.

Ночь прошла спокойно, видно, люди в деревне не так подвержены силам зла и корысти. После бойни ночью и трудного утра, я пожалел, что не искупался в реке, и чтобы меньше пахнуть, принес пару ведер воды, попросив на время ведро у покупателя. Арбалеты я разрядил и быстро уснул, под всхлипывания Клеи из-под подводы, куда она перебралась, когда стемнело, и мы остались одни.

Утром перекусили во дворе у нового хозяина подводы кашей с мясом, посмотрели на его семью, подождали, когда подошли попутчики и свидетели сделки, даже священник появился все проверить и еще раз заверил, что за могилами проследит, по мере сил своих.

Хлопнули по рукам, получили задаток в половину суммы, остальные пятнадцать золотых хозяин продемонстрировал и спрятал в своем кошеле, до полного расчета. Дубинки и фомки внимательно осмотрели и сложили на подводе, как залог за доставку и некую охрану во время пути.