Слепой убийца - [139]

Я снова поразилась сочетанию обстановки — той, что выбрала Уинифред, — изящные эстампы, искусственные розочки, органди, оборки — и Лоры. На фотографии выглядело бы гармонично. Но для меня очевидно, почти сюрреалистично несоответствие. Лора была как кремень посреди пушинок чертополоха.

Я сказала кремень, а не камень, потому что у кремня огненное сердце.

— Лора, я хотела тебе сказать, — начала я. — Я жду ребенка.

Она повернулась ко мне — лицо ровное и белое, точно фарфоровая тарелка, а выражение лица — клеймом на дне. Но не удивлена. Не поздравила меня. Только спросила:

— Помнишь котенка?

— Какого котенка? — не поняла я.

— Который у мамы родился. Который её убил.

— Лора, это был не котенок.

— Я знаю, — ответила она.

Прекрасный вид

Вернулась Рини. Недовольна мною. Ну, юная леди, что скажешь в свое оправдание? Что ты сделала с Лорой? Сколько тебя учить?

Ответов нет. Они так перепутаны с вопросами, так туго связаны и скручены, что их толком и нет.

Я здесь — на суде. Я знаю. Я знаю, что ты вскоре подумаешь. Я думала почти то же самое: может, следовало вести себя иначе? Ты, разумеется, думаешь — да, следовало, но был ли у меня выбор? Это сейчас он есть, но сейчас — не тогда.

Надо было научиться читать Лорины мысли? Понять, что происходит? Догадаться, что случится потом? Разве я сторож сестре своей?

Надо было — тщетные слова. О том, чего не было. Слова из параллельного мира. Из другого измерения.

Как-то в феврале, в среду, я спала днём, проснулась и спустилась вниз. Я тогда часто дремала днём: седьмой месяц беременности, ночью не спалось. Возникли проблемы с давлением, отекали ноги, и мне рекомендовали как можно больше лежать, подняв их повыше. Я была точно раздутая виноградина, что вот-вот истечет сладким лиловым соком, я была уродливая и нескладная.

Помнится, в тот день снег падал большими пушистыми мокрыми хлопьями. Поднявшись, я глянула в окно: каштан стоял весь белый, точно огромный коралл.

В дымчатой гостиной сидела Уинифред. Ничего удивительного: она приходила и уходила, словно это её дом, но там сидел и Ричард. Обычно в это время он работал в конторе. Оба держали бокалы. И были мрачны.

— Что с вами? — спросила я. — Что случилось?

— Сядь, — попросил Ричард. — Вот сюда, ко мне. — Он похлопал по дивану.

— У тебя будет шок, — сказала Уинифред. — Мне жаль, что это совпало со столь деликатным периодом.

Говорила Уинифред. Ричард, уставившись в пол, держал меня за руку. Иногда качал головой, будто история казалась ему то ли невероятной, то ли слишком достоверной.

Суть в следующем.

Лора в конце концов взорвалась. Уинифред так и сказала — «взорвалась», будто Лора — бомба.

— Следовало помочь бедняжке раньше, но мы надеялись, что все уладится, — сказала Уинифред. А сегодня в больнице, где Лора проводила благотворительный обход, ситуация вышла из-под контроля. К счастью, там был доктор, и ещё позвали одного специалиста. В результате признали, что Лора представляет опасность для себя и окружающих, и Ричарду, как это ни прискорбно, пришлось согласиться на её госпитализацию.

— О чем вы говорите? Что она сделала? Уинифред смотрела на меня с сожалением.

— Она грозилась причинить себе вред. И говорила… ну, явно бредила.

— Что она говорила?

— Не уверена, что тебе нужно это знать.

— Лора — моя сестра, — сказала я. — Мне необходимо знать.

— Она обвинила Ричарда в том, что он хочет тебя убить.

— Так и сказала?

— Было ясно, что она имеет в виду, — сказала Уинифред.

— Нет, пожалуйста, повтори точно.

— Она назвала его лживым, вероломным работорговцем и дегенеративным чудовищем, прислужником Мамоны.

— Я знаю, что у неё бывают крайние реакции, и она склонна выражаться прямо. Но за это не сажают в психушку.

— Было ещё кое-что, — мрачно сказала Уинифред.

Ричард, пытаясь меня успокоить, заверил, что Лору поместили не в обычную викторианскую лечебницу. В очень хорошую частную клинику, одну из лучших. В клинику «Белла-Виста». О ней там хорошо позаботятся.

— Какой вид? — спросила я.

— Прости, не понял.

— «Белла-Виста». Это означает прекрасный вид. Вот я и спрашиваю, какой там вид? Что Лоре видно из окна?

— Надеюсь, ты не вздумала шутить, — сказала Уинифред.

— Нет. Это очень важно. Лужайка, сад, фонтан или что? Или убогий переулок?

Они оба не знали. Клиника, сказал Ричард, несомненно, в живописном месте. Она за городом. На природе.

— Ты там был?

— Я понимаю, ты взволнована, дорогая, — сказал он. — Может, тебе вздремнуть?

— Я только что дремала. Пожалуйста, скажи мне.

— Нет, я там не был. Разумеется, не был.

— Тогда откуда ты знаешь?

— Ну право же, Айрис, — вмешалась Уинифред. — Какая разница?

— Я хочу её видеть. — Трудно поверить, что Лора так внезапно сломалась, но, с другой стороны, я привыкла к её выходкам, они не казались мне странными. Я могла легко проглядеть признаки упадка — симптомы хрупкости психики, какие уж они были.

По словам Уинифред, врачи сказали, что свидания с Лорой пока невозможны. Они это особенно подчеркивали. Она в состоянии острого помешательства и к тому же опасна. Мое состояние тоже надо принять во внимание.

Я заплакала. Ричард дал мне платок. Слегка накрахмаленный, пахнущий одеколоном.