Слепое Озеро - [19]

– На пользу? Каким образом?

– Мы оценим весь комплекс в кризисной ситуации. Особенно если карантин серьезно затянется. Она говорит, что тогда мы сможем отвязаться от пиарщиков Ари Вейнгарта и запросто поговорить с людьми. И увидим Слепое Озеро с той стороны, которую никогда не показывают прессе.

Разумеется, Элейн была права, только Крису эта мысль пришла в голову еще раньше. Он уже второй день брал интервью у отрезанных от дома сменных работников, спрашивая, что они думают о карантине.

В попытке Элейн его взбодрить не было ни малейшей необходимости. Он и сам знал, что это, по всей видимости, его последний шанс спасти свою карьеру журналиста. Не знал он только, нужен ли ему этот шанс. Как справедливо заметила Элейн, существовали иные варианты. Например, хронический алкоголизм или наркотики – и то и другое он успел попробовать на вкус и хорошо представлял себе их привлекательность. Или можно было найти себе какую-нибудь неприметную работу – копирайтера там или автора технических руководств – и спокойно, без треволнений дотянуть до заслуженной пенсии. Не ему первому приходится снижать планку, и особого сочувствия это вроде бы не заслуживает.

Командировка в Кроссбэнк и Слепое Озеро стала для него воплотившейся в явь детской мечтой. К сожалению, ждать пришлось так долго, что мечта слегка подувяла. Он с детства был влюблен в космос и не мог оторваться от первых изображений, поступивших с оптических интерферометров НАСА и «Евростар» – грубые расплывчатые картинки, на которых были видны два газовых гиганта в системе UMa47 (каждый – со сложной системой огромных колец), и до мучительности неясное пятнышко, соответствовавшее твердой планете в обитаемой зоне звезды.

Родители его энтузиазм не разделяли. Слушать его рассказы была готова лишь Порша, младшая сестренка, – она под них засыпала вместо сказок. Для Порши любая история была сказкой. Ей нравилось, как он рассказывает про далекие, только что обнаруженные миры, однако она не позволяла ему ограничиваться твердо установленными фактами. А люди на этих планетах есть? А как они вы- глядят?

– Мы пока не знаем, – отвечал он, – людей еще не открыли.

Порша делала разочарованную гримаску – «ну, сочинил бы что-нибудь!» – но у Криса уже тогда обнаружилось качество, которое он впоследствии стал считать журналистским уважением к истине. Если ты понимаешь, в чем заключаются факты, украшательство уже ни к чему: все чудеса перед тобой, а самое чудесное – что это правда от начала до конца.

Затем сигналы интерферометра НАСА стали ослабевать, и для того, чтобы извлечь из статического шума последние крохи полезной информации, привлекли новейшую разработку – БЭК-кольца, квантовые компьютеры, соединенные в нейросеть открытой органической архитектуры. Причем удалось добиться большего, чем ожидалось. Каким-то образом посредством все более и более глубоко вложенного рекурсивного Фурье-анализа компьютеры смогли производить изображение даже после того, как интерферометры замолчали. Аналитический инструмент, предназначенный быть вспомогательным устройством для телескопов, полностью их заменил.

Крис уже планировал съезжать из родительского дома, когда были опубликованы первые кадры с HR8832/B. Семья не обратила на них особого внимания. Порша, тинейджер-отличница, тогда как раз заинтересовалась политикой и страшно на всех сердилась, что ей не разрешили поехать в Чикаго – протестовать на инаугурации Континентального Содружества. Родители отдалились друг от друга и жили каждый в своем мирке – отцовский состоял из столярничания и пресвитерианской церкви, мать запоздало окунулась в богему – собрания интеллектуалов и индийские платья, спиритические сеансы и афганские шали.

Конечно, они восхищались изображениями с HR8832/B, однако ничего толком не поняли. Как и большинство окружающих, они не представляли себе, как далеко от них находится планета, что означает «она обращается вокруг другой звезды», какую еще ценность, помимо чисто абстрактной, представляют собой морские виды и почему все вообще так носятся с этим местом, куда и отправиться-то нельзя.

Крис изо всех сил пытался им объяснить – в нем пробудилось еще одно журналистское качество. Как красота, так и значение получаемых изображений были попросту безмерны. Тысячелетия, которые потратило человечество на борьбу с невежеством, именно в них достигли кульминации. Они искупили суд инквизиторов над Галилеем и костер Джордано Бруно. Они подобны драгоценной жемчужине, обнаруженной на руинах рабства и войн.

Увы, сенсация оказалась совсем недолгой. Затем медийный пузырь лопнул, а торговцы сувенирами, собрав свою прибыль, переключились на другие темы. С тех пор прошло десять лет. БЭК-эффект так и не удалось толком объяснить или воспроизвести, Порши уже не было, а первая попытка Криса написать книгу закончилась катастрофически. Правду никто не хотел покупать. Даже в Кроссбэнке, хуже того, даже в Слепом Озере постоянная внутренняя грызня относительно изображений и их интерпретации почти заслонила собой науку.

И тем не менее он здесь. Лишенный иллюзий, утративший ориентацию, затрахавшийся и оттраханный – но у него есть еще один шанс найти жемчужину и показать ее людям. Поделиться с ними той красотой и тем значением, которые в свое время буквально доводили его до слез.