Слепец - [6]

– Я слышал, - промолвил Олек, когда обед уже почти закончился и все потягивали пиво из глиняных кружек с росписью. - Я слышал, что ты собрался устроить какое-то представление на площади?

– Скорее, показательную экзекуцию. Вонючий крестьянишка забрался на заповедный пруд около Дроника и убил двух уток. Я хочу наказать его так, чтобы все наконец поняли, как плохо и опасно нарушать королевские указы. Заодно будет хоть какое-то развлечение в нашей серой жизни…

– О чем ты говоришь!! - с жаром воскликнула Селия. - Разве можно убивать человека ради развлечения?

– Ну, развлечение - это так, к слову сказано. Главное же - наказание за нарушенный закон. Он преступник, и вообще, когда ты увидишь его мерзкую рожу, то сама захочешь, чтобы его казнили.

– Он несчастный, которого наверняка толкнула на это нужда!

– Откуда у тебя такие крамольные мысли? Или ты хочешь сказать, что я замучил подданных непосильными налогами? Мне казалось, в моем государстве нет нищих крестьян.

– А ты откуда знаешь? По рассказам старост? Так ведь они не станут рассказывать тебе, у скольких семей они отобрали последнее, чтобы уплатить подать! Ты не ходишь на рыночную площадь и не слушаешь, о чем

говорят. Ты не ездишь в деревню и не видишь воочию, как там живут! - теперь яркий румянец на щеках Селии был отчетливо заметен.

– То есть я настолько глуп, что живу в придуманном мире? - Малгори медленно, очень медленно вытер губы. Лицо его тоже понемногу розовело. - Я простил твою утреннюю выходку в надежде, что ты осознаешь свое неправильное поведение, но ты ничего не поняла! Похоже, ты посчитала, что это я признал твое право критиковать короля сколь угодно долго?!

– Я считала, что я прежде всего твой друг, а уж потом подданная. Я старалась помочь тебе! Ты становишься грубым и жестоким, совсем не похожим на того Малгори, каким был еще недавно… - с горечью сказала Селия. Она уже поняла, чем кончится их перепалка, и пыталась спасти ситуацию, но, как оказалось, лишь усложнила свое положение. После ее слов король вздрогнул, как от удара.

– Ах так! - прошептал он зловеще. - Если это значит, что я превратился в строгого правителя, не дающего спуску беспорядкам, настоящего хозяина страны, а не тряпку на троне, как мои братцы, то так оно и должно быть! А ты, несносная девчонка, вконец обидела меня. Ни один король не мог бы терпеть так долго, как я; теперь мое терпение кончилось!

К концу тирады он уже кричал. Садбал с отсутствующим видом допивал пиво, Галид закрыл лицо большой ладонью, а Олек одобрительно кивал.

– Вон! - уже негромко, справившись со своими эмоциями, сказал король и указал дрожащим пальцем на дверь. Селия встала, гордо выпрямилась и медленно пошла к двери. Взявшись за ручку, девушка обернулась, устремив взгляд на короля. Сквозь пелену слез на голубых глазах тому вдруг увиделись разом и жалость, и любовь… Однако, он ведь считал себя настоящим королем, а не сопливым юнцом.

– Обед окончен! - громогласно объявил он. - Увидимся с вами вскоре, на площади.

* * *

Двор перед башней был пуст. На площади, на высокой пирамидальной основе, стоял выносной трон из старого, потемневшего дуба с позолотой, с алой обивкой на сидении и спинке. Рядом на мостовой настелили ярко-желтые, свежеструганные доски. В середину настила была вбита скоба, к которой короткой ржавой цепью приковали преступника. Ядых сидел скрючившись и не обращая внимания на собравшуюся толпу, возбужденно гудевшую в ожидании зрелища за жидкой цепочкой воинов. Базарный люд забыл про торговлю, все сбились в плотную кучу около места экзекуции. Обладатели наиболее крепких локтей пробрались в первые ряды, богачи купили себе места на стульях, поставленных на телеги. Мнения всех зрителей сходились к одному: браконьера засекут насмерть плетями, ибо не было видно ни виселицы, ни возвышения для отрубания головы.

Ровно в полтретьего из ворот королевского двора вышли одетые во все черное горнисты и протрубили "Внимание!". Следом появился король, также облаченный в черные одежды - шаровары, сапоги, кафтан, пояс. Только рубаха под кафтаном была белой, и ее ворот и манжеты, обрамлявшие загорелую кожу Малгори, выглядели ослепительными. В волнах свежевымытых по такому случаю волос сиял изящный золотой обруч, символ королевской власти. Спереди, посреди тончайших кружев-узоров, мрачно чернела огромная жемчужина, вселявшая ужас во всех, кто хоть мельком посмотрел на нее вблизи.

Гордо подняв голову, король остановился около своего трона, чтобы медленно оглядеть толпу. Равнодушно улыбнувшись сотням склонившихся голов, Малгори повернулся и протянул руку, украшенную массивным золотым кольцом, к стене, вернее, к неглубокой нише, проделанной в ней. Там, в бледной тени, отбрасываемой стеной на ярком солнце, стояла статуя, изображавшая невысокого, чуть сутулого пожилого человека с высоким лбом и немного кривым носом.

– О, отец мой, великий Джон Торби!! - громко и четко сказал Малгори. - Пусть я буду справедлив, взывая к твоему бессмертному духу!!

Резко опустив руку, король взбежал на свой трон. Из глубины двора вышли Садбал и Олек, севшие у ног государя на узкие ступени.