Следы ведут в пески Аравии - [132]

Год назад у ворот Каира он познакомился с бедуином из племени. кочующего по Синаю, и сейчас разыскал его в том квартале, где обычно останавливаются пришельцы из пустыни. Бедуин охотно согласился стать его проводником, помог Буркгардту нанять двух верблюдов и запастись провиантом. У каирского епископа Буркгардт заручился рекомендательным письмом к настоятелю монастыря святой Екатерины на случай, если придется там остановиться. Когда же он обратился к Мухаммеду Али с просьбой дать аналогичное письмо к бедуинам племени тор, обитающим на Синайском полуострове, он получил отказ, хотя и прикрытый вежливой фразой: "Этот европеец — такой ученый мусульманин и так хорошо во всем разбирается, что вполне обойдется и без наших рекомендаций".

На прощание он пишет сестре Розине: "Ужасная лихорадка в Джидде, сильный понос в Мекке, трехмесячная болезнь в Медине доставили мне мало удовольствия, и я уже начал побаиваться, что оставлю в Аравии свои кости… Я перевидал много всякой всячины, узнал разных людей, но я постарел так, что мои здешние знакомые и даже зеркала считают, будто мое загорелое и исхудавшее лицо и густая борода принадлежат сорокалетнему, а вовсе не тридцатилетнему человеку".

Среди бедуинов

20 апреля 1816 года Буркгардт вышел из Каира. Путь его лежал на Синайский полуостров.

По дороге, встречая путника, Буркгардт пытался, как делал это и раньше, с ним заговорить. Ему отвечали далеко не всегда, а проводник начинал злиться. В чем дело?

— Вот видишь, — сказал Буркгардт проводнику после очередного неудавшегося разговора, — я спросил, скоро ли будет колодец, а он мне очень любезно ответил, да к тому же назвал меня братом.

— О воде тебе каждый в этих местах ответит. О пути тоже. И братом обязательно назовет — так полагается. А ты ведь их все о племенах и кочевьях расспрашиваешь. Этого ни один бедуин тебе не расскажет.

— И вообще никому?

— Почему никому? Знакомому расскажет, — отвечал проводник.

Вскоре представился случай познакомиться с бедуинами поближе. Перед ними раскинулась обширная стоянка бедуинского племени. Буркгардт с проводником подошли к первому попавшемуся шатру. И встретили самое радушное гостеприимство. Хозяин принес верблюжьего молока и отправился резать барашка, женщины зажгли огонь в очаге. Буркгардт из скромности хотел сесть в угол шатра, который был немного шире остальных и продувался ветром. Проводник прошептал ему:

— Встань! Этот угол называется роффа. Туда почтенные люди не садятся. У нас, когда хотят оскорбить человека, так и говорят: "Роффа — твое место".

Буркгардта посадили на середину ковра. Он вынул подарки — табак, кофе. Мужчины сели вокруг, закурили, затем было принесено угощение, и, потекла оживленная беседа.

Наступила ночь. Буркгардт вышел из шатра на воздух. Где-то томно пели женщины. Затем послышался мужской голос. Буркгардт решил, что это "марса" — древняя арабская песня-плач, восходящая к язычеству. В пении бедуинов ему часто слышалось что-то пророческое, заклинание или обет. Он не вслушивался в слова, безвольно покоряясь прихотливой мелодии. Слова рождались непроизвольно, от потребности певца тут же выразить свои чувства. Буркгардту казалось, что этот бедуин тоскует по своей возлюбленной, или прощается с ней, или оплакивает ее. Какие же богатые национальные традиции должны быть у этого народа, если художественное творчество дается нм так легко и свободно! Вот к мужскому голосу присоединился еще один, за ним другой, третий… Голоса то сплетались воедино, то сменяли друг друга, то будто спорили между собой. "Совсем как в средние века на состязании мейстерзингеров", — вдруг подумал Буркгардт.

С этих пор основным занятием Буркгардта стало ходить по гостям. И недостатка гостеприимства он не ощутил нигде.

Что же это за странный народ такой, бедуины, — и воины, и поэты, и музыканты? Они небольшого роста, крепкого телосложения. Женщины красивые, стройные, с грациозной походкой, лиц не закрывают. Дети до десяти лет бегают нагишом. Постепенно Буркгардт начал проникать во все тонкости их быта, в систему отношений друг с другом, с соседними племенами, с чужими. Оказалось, что все у них строго регламентировано и подчинено негласным законам, свойственным любой родо-племенной организации.

Шатер — это семья. Здесь царят радушие, хлебосольство, домашний уют. Буркгардт заметил, с какой нежностью бедуин относится к жене. Если жена заболела, он выхаживает ее сам, заботится о ней. А в Эль-Караке Буркгардт наблюдал иную картину. Когда горожанин женится на бедуинке, он хочет, чтобы она была здорова, ибо за такую он ее отцу деньги платил. А заболела — пусть возвращается к родителям, там и лечится, не будет же он на это тратиться. Бедуин в отличие от многих других мусульман имеет одну жену. У бедуинов есть даже пословица: "Мужчина меж двух жен, словно шея меж двух палок". Правда, с ней всегда можно развестись, если разонравилась или надоела. Процедура развода крайне проста. Достаточно трижды сказать жене: "Ты для меня не жена", и уже считается, что развод состоялся. После этого мужчина может тут же приводить себе новую жену. Но и жена вправе сама уйти от мужа. И если он ее любит, то каких только благ ей не сулит — лишь бы вернулась. Он осыпает ее драгоценностями, задаривает нарядами, но силой никогда ее добиваться не будет. Но уж если женщина замечена с кем-нибудь в недозволенной связи, ее сразу убивают.