Следы «Тигра». Фронтовые записки немецкого танкиста. 1944 - [51]

Шрифт
Интервал

Только тут я понял, что успех «Штук» был исключительно временным – а мосту по-прежнему грозила серьезная опасность.

Наши зенитки у дотов после пролета «Штук» открыли огонь, линии трассирующих снарядов протянулись в небо, и, вывернув до предела шею, я увидел, что с севера, вслед за германскими самолетами, приближается четко различимая по своей окраске волна русской авиации. Это были не штурмовики, но исключительно истребители; их скорость позволила им догнать более массивные «Штуки» и открыть по ним огонь – на дулах их пулеметов, установленных в крыльях и в моторах, заиграли огоньки пламени. Скорость русских истребителей была столь велика, что они за несколько секунд пронзили строй «Штук», и на этот раз германская атака была остановлена вражеским огнем.

Из четырех «Штук», еще находившихся над нашими головами, на высоте едва ли выше двухсот метров, один самолет был тут же подожжен огнем истребителей, за ним протянулись длинные струи горящего топлива. Он перевернулся в воздухе вверх своим неубирающимся шасси и спикировал к земле, врезавшись в один ИС, который попытался было безуспешно уклониться от этой воздушной атаки. Русский танк продолжал двигаться, волоча на себе обломки разбившейся «Штуки», весь облитый горючим, вытекающим из бензобаков Ю-87, пока наконец ИС не остановился и тоже не окутался пламенем.

Другой Ю-87 попытался уйти вверх и исчез в высоте за обрывом – последнее, что мы видели, был хвост черного дыма и куски его хвостового оперения, которые русский истребитель отстрелил от его корпуса. Третий Ю-87 получил попадание в мотор, и части его пропеллера и обтекателя кабины разлетелись по полю боя. Не в пример бронированным русским штурмовикам, наши «Штуки» не имели бронеплиты, защищающей экипаж и мотор, поэтому любое попадание в фюзеляж вырывало части его ничем не защищенного корпуса. Этот самолет заложил вираж и ушел из поля моего зрения, резко снижаясь к реке.

Четвертый Ю-87, который я мог видеть, был буквально разорван на части прямо в воздухе двумя истребителями, севшими ему на хвост; их скорострельные пулеметы сначала изрешетили его крылья типа «обратная чайка», а потом разнесли на части обтекатель кабины, превратив в хаос всю ее внутренность. «Штука» резко сбавила скорость и перевернулась колесами вверх – выбросив в воздух тела двух членов экипажа, которые, беспорядочно вращаясь, упали на землю, в то время как их самолет еще держался в воздухе. Опустевший самолет стал уклоняться к югу, из его носовой части вырывалось алое пламя.

Наш летчик люфтваффе даже выругался в голос от отчаяния из-за того, что победа его товарищей по оружию на его глазах превратилась в их разгром. Но один из русских истребителей не пожелал даже в этом случае закончить с нами, он развернулся и, целясь на стволы наших зениток, пошел на новый заход вдоль течения реки. Снаряды его авиапушек прошлись по линии траншей, бессильно хлестнули по броне двух наших «Пантер», а потом пробарабанили по корпусу нашего «Тигра», эхо этих ударов быстро стихло.

Наша зенитка попала в этот русский истребитель едва ли не случайно, когда тот пытался поразить ее очередью трассирующих снарядов. Снаряд зенитки попал ему в мотор, и русский самолет окутался багровым пламенем, когда его горючее взорвалось. Фюзеляж с двигателем устремился к земле и заскользил по склону берега подобно саням, вместе с телом летчика, все еще сидящего в пылающей кабине. Встретив на пути большой сугроб, самолет глубоко ушел в него носом, его хвост с непокорной красной звездой на нем вздыбился вверх и встал пылающей колонной между двух групп сражающихся танков.

Я услышал, как Хелман и Вильф нервно переговариваются между собой в башне, и в то же самое время русская пленница позади меня начала смеяться горьким, почти истерическим смехом.

– Оставь его тело в покое, – говорил Хелман. – Теперь я сам буду заряжать орудие. Да и осталось у нас всего несколько снарядов.

– Что, парень из люфтваффе убит? – спросил я через ТПУ.

– Этот чертов дурак высунул голову из люка, – раздался у меня в наушниках голос Вильфа. – И снаряд снес ему голову с плеч.

Я услышал позади себя падение на днище тяжелого тела, а русская пленница громко вскрикнула. Оглянувшись, я увидел тело летчика – обезглавленное тело, – которое только что упало на днище танка. Из остатка его шеи хлестала кровь, и наша пленница старалась забиться как можно дальше от него.

– Двадцать минут до полудня, – крикнул Хелман. – Вся Германия смотрит на нас.

Наш радист-стрелок оглянулся и бросил взгляд на обезглавленное тело летчика и захлебывающуюся рыданиями пленницу.

– Если бы только Германия могла видеть все это, – пробормотал он. – Взгляни-ка вон туда, Фауст. Они снова двинулись на нас. Видишь?

Он был прав. ИС снова пошли на нас в атаку.

После налета истребителей приземистые боевые машины снова устремились вперед и образовали против нашей группы неровное вогнутое полукольцо. Они явно намеревались окружить нас, подойти к реке и стянуть вокруг нас петлю, в которой позади нас будет река, а вокруг – русские танки. Должно быть, они знали о наших оборонительных силах, собранных на западном берегу реки, – в самом деле, с высоты речного обрыва на этом берегу они прекрасно могли видеть наши силы, собранные там, – и наверняка испытывали насущную необходимость переправиться по мосту и развернуть там позиции, пока наши контратакующие формирования смогут противостоять их напору.


Рекомендуем почитать
Горький-политик

В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.


Война разведок

Книга воспоминаний Райнхарда Гелена – офицера разведслужбы гитлеровской армии во время Второй мировой войны и создателя секретной разведывательной организации в ФРГ – позволяет читателю взглянуть на исторические события 40 – 60-х годов нашего столетия как бы с противоположной стороны фронта – военного и идеологического – и из-за «железного занавеса». Это одновременно достоверный исторический документ и интереснейший рассказ о том, что скрывалось за сухими военными сводками и официальной немецкой пропагандой.


В смертельном бою

Это книга очевидца и участника кровопролитных боев на Восточном фронте. Командир противотанкового расчета Готтлоб Бидерман участвовал в боях под Киевом, осаде Севастополя, блокаде Ленинграда, отступлении через Латвию и в последнем сражении за Курляндию. Четыре года на передовой и три года в русском плену… На долю этого человека выпала вся тяжесть войны и горечь поражения Германии.


Ад Восточного фронта. Дневники немецкого истребителя танков. 1941–1943

Ефрейтор, а позднее фельдфебель Ганс Рот начал вести свой дневник весной 1941 г., когда 299-я дивизия, в которой он воевал, в составе 6-й армии, готовилась к нападению на Советский Союз. В соответствии с планом операции «Барбаросса» дивизия в ходе упорных боев продвигалась южнее Припятских болот. В конце того же года подразделение Рота участвовало в замыкании кольца окружения вокруг Киева, а впоследствии в ожесточенных боях под Сталинградом, в боях за Харьков, Воронеж и Орел. Почти ежедневно автор без прикрас описывал все, что видел своими глазами: кровопролитные бои и жестокую расправу над населением на оккупированных территориях, суровый солдатский быт и мечты о возвращении к мирной жизни.


Немецкие гренадеры

Генерал-майор ваффен СС Курт Мейер описывает сражения, в которых участвовал во время Второй мировой войны. Он командовал мотоциклетной ротой, разведывательным батальоном, гренадерским полком и танковой дивизией СС «Гитлерюгенд». Боевые подразделения Бронированного Мейера, как его прозвали в войсках, были участниками жарких боев в Европе: вторжения в Польшу в 1939-м и Францию в 1940 году, оккупации Балкан и Греции, жестоких сражений на Восточном фронте и кампании 1944 года в Нормандии, где дивизия была почти уничтожена.