Следы - [6]

— Но ты же сама только что сказала, что это было двадцать восемь лет назад, Джуди. Послушай, мы не можем просто так прийти к кому-то — даже к самому Шерлоку Холмсу — и сказать: «Эй, тут на ранчо К‑2 в 1900-м произошло убийство. Ещё пара стариков с того времени живы, и возможно даже могут вам что-то сказать, — если вспомнят. Дом стоит все тот же, правда его реставрировали и ремонтировали пару-тройку раз. Многие пытались разобраться в 1900, но все как один сдавались. И после тоже много кто брался, но в итоге так ничего и не нашли. Ну а от вас нам нужно получить прямой ответ на все столько лет нас мучившие вопросы и найти — ну хотя бы назвать имя — виновного или виновных».

— Доктор Джо, мы с Грегом были в Колорадо в марте 1900. Люси, вдохновившаяся искусством письма, засыпала меня длинными письмами до самого конца сентября. Отца убили восьмого октября, и мне начал писать Нил. (Я не могла оставить Грега одного, и привезти в наш домашний кошмар его тоже было нельзя).

— Ты бы и не смогла. Ты была хорошей женой, Джуди. А Грег замечательным, настоящим мужем. Но тебе стоило снова выйти замуж… родить детей.

— Возможно. Вернёмся к письмам, доктор Джо. Я их читала и перечитывала. Мне они кажутся чрезвычайно важными. Возможно важными по оплошности, но все же важными. Особенно письма Люси. Перед смертью отца на ранчо стали происходить очень странные вещи. Разлад в семье… но не будем в это вдаваться. Было и другое. Несчастный случай, который чуть не стоил отцу жизни. Абсурдность его крещения…

— Сколько лет было Люси, когда она тебе все это писала?

— Двенадцать. Да, я знаю. Но вы должны помнить, что она всегда была не по годам развита. Однажды вечером доктор Корет сказал, что современные криминалисты начинают ценить точность детских показаний. Для Люси я была, что называется, мотивирующим фактором. Или факторами. От Нила, с его зрелым умом и мальчишеской честностью, я получила результаты. Точная хронология событий нескольких недель, все находки, подозрения, теории и — да — улики.

Как и Люси с Крисом, Нил был прирождённый писатель. У него никогда не было времени на это, но он просто обожал даже сам физический процесс написания чего-либо. Он начинал все свои письма мне с признаниями о его надежде на то, что я, с фактами на руках, смогу помочь ему разгадать тайну смерти отца. Он думал, что это так. Но сами письма говорили о том, что писал он мне, чтобы выплеснуть душу, хоть немного передохнуть от того, что терзало его сознание. Я все пытаюсь сказать, доктор Джо, что Нил, бессознательно, дал мне больше, чем простое перечисление фактов.

Мне кажется, что натренированный в криминалистике ум, просмотрев эти письма, и письма Люси тоже, сможет вычитать из них правду. Я не могу расшифровать даже самый простой код. Но кто-то же расшифровал Розеттский камень[4].

— А больше никто тебе не писал в это время?

— Я не сохранила остальных писем. Все были слишком заняты дома, их письма были совсем другими. А те, что писала Люси, я хранила… наверное, потому что они были от Люси. В тот момент мне казалось, что правильнее всего избавиться от всех других. А после смерти отца никто из них не сказал мне правду… поэтому я уничтожила их письма. Но у меня на руках есть те, что писали Люси и Нил. Ещё три часа назад я бы ни за что не отдала их незнакомцу — да даже другу — ни прочесть, ни что-либо ещё. Но сейчас…

— Не думаю, что тебе это нужно, Джуди. Послушай. Если мы, подкреплённые авторитетным мнением криминалиста, сможем заставить всех думать, что что-то из этого было правдой, то почему бы не попробовать? Нет, не пойдёт? Ладно, послушай, возможно я покажусь тебе мелочным. Но я собираюсь рассказать тебе о том, как я представляю себе все, что мы действительно можем сделать. Я не верю, что кто-либо, будь то натренированный криминалист или кто ещё, сможет раскрыть дело об убийстве Дика по прошествии стольких лет; уж точно не по пачке писем двадцативосьмилетней давности, написанных парой детей.

— Вы не можете поставить пациенту даже самый простой диагноз без встречи с ним. Эти письма сейчас хранятся в моей банковской ячейке. Я сейчас схожу за ними и принесу вам. Вы прочтёте? И приедете в К‑2 на выходные и выскажете мне своё мнение на их счёт? Я бы поехала в город, но не хочу оставлять Нила…

— Послушай, Джуди. Я бы даже прочёл все работы Уиды[5], если бы ты попросила, и ты это знаешь. Я мечтал приехать на ранчо всю осень. Но я был немного застенчив и вертелся все время в ожидании приглашения. Все-все-все, забудь. Поезжай и будь хорошей девочкой. Тебе придётся немного пробежаться, чтобы успеть в банк до трёх часов…

— Спасибо, доктор Джо. Спасибо и…

— Давай, иди уже, а не то выставлю тебе счёт!

III

Джудит водила глазами по огню, весело полыхавшему вокруг дубовых брёвен в камине гостиной и думала, зачем доктору Джо понадобилось выдумывать себе племянницу, когда они виделись в его офисе в прошлую среду.

В дверях показалась жизнерадостная пастельная блондинка — Ирен. Девушка постучала пальцами по арке, прощебетала: «Ах, вы двое…» и исчезла.

Доктор Джозеф Эльм сказал:

— Слишком толстые ноги. Ей стоит носить юбки подлиннее. В ее-то возрасте. Но, как я уже говорил, Джуди, эта моя племянница так суетилась, так волновалась — ну, ты знаешь, как это бывает, — хотела, чтобы я приехал к ней во Фриско. Послушай, думаю, я съезжу завтра-послезавтра. И пока я там, могу как раз наведаться к этой мисс Макдоналд. И тебе самой не придётся туда ехать. Можешь написать мне о том, что я должен ей сказать…