Джа потряс меня, как мешок, перед школьниками.
- Подготовить дыбу! – несколько старший начали готовить место для наказаний, пока разъяренный дьякон ходил вдоль толпы, смотря в глаза детей. - Я лично покажу вам, что ждет таких презренных богохульников!
Началось. Иногда бывает так больно, что сил хватает только на первый крик. Ты будто тонешь в страдании тела, теряешь сознание, но новый удар снова заставляет очнутся. В тот день, меня наказали, как подростка прошедшего второе совершеннолетие. Как старшего, коим я не являлся. Жестко, нравоучительно и абсолютно бессмысленно, на глазах у толпы четырехсот детей всех возрастов.
На следующий день, сразу после выписывания из лазарета, меня освободили от работ, но присутствовать на них всех, я обязан. Эдакое пугало, смотря на которое дети понимают, что их ждет за попытку пойти против веры в Ахенди. Даже худшая декурия, во главе с Викедом, не стала поднимать бучу из-за того, что им приходится работать больше обычного. Сидя на улице, под прохладным зимним небом, у меня было время подумать над своим поступком.
Я не сомневаюсь в правильности вопроса и собственного суждения, о том, что важно учить смысл молитв, слов и четко представлять, что именно ты хочешь от бога. Ошибкой было пойти на поводу у гордыни, показав свой ум и непохожесть на других, за что я и поплатился публичным наказанием. Унижение? У рабов не должно быть гордости, но я знаю, что она у меня есть. Как и гордыня, как необузданный порок. В следующий раз… нет, не будет следующего раза. Возможно, мне надо просто найти свой путь веры.
Раны на спине, заживали две недели, оставив первые в жизни шрамы. Видя мои мучения, класс присмирел и стал смотреть в рот мистеру Джа, вслушиваясь в каждое его слово о вере в Ахенди. Дьякон стал ходить на уроки с кнутом, специально ложа его на учительский стол, недовольно поглядывая на меня. Он смотрел на меня и понимал, что я остался при своем мнение. И в то же время, боялся снова наказывать, боясь попросту убить ребёнка на дыбе. Дети в классе сидели, как на иголках, сформировав вокруг меня пустоту в общение. Одно дело, когда бьют незнакомого тебе человека, и совсем другое, когда ты видишь, как беззащитен твой сверстник, перед волей Ахенди. Для класса, я был тем самым сверстником. А мистер Джа, воплощением воли Ахенди.
В один из дней, я снова утром встретил Матильду около дверей ведущих в корпус яслей. Ее живот стал совсем большой.
Она пригляделась ко мне и первое, что сказала…
- Твой взгляд стал взрослее, Лоан.
- Мистер Джа говорит, что я смотрю на него, как на бешенная собака. А бешенных животных ловят и убивают.
Она нежно положила руку мне на шею, но не стала обнимать на глазах у других детей.
- Пойдем, Лоан. Тебе надо кое-что понять.
И снова мы в знакомом коротком коридоре соединяющим ясли с этажом дошкольных классов. Только теперь мне уже пять, на спине десять полосок шрамов, а живот Матильды стал совсем большим. Она потолстела и стала еще красивее.
- Было больно?
Хотелось плакать, но слезы не шли. Матильда обняла меня и наружу вырвались чувства, так долго сдерживаемые внутри.
- Поплачь, Лоан. И тогда тебе станет легче.
- Я хотел кричать! А он бил и бил! Я дышать не мог!
Она погладила меня по голове.
- Иногда взрослые вырастают телами, но в душе, они все еще дети. Я слышала, что случилось в классе. Своими словами ты начал подрывать “авторитет” мистера Джа, как учителя и фигуру, знающие ответы на все вопросы.
- Но я не хотел ничего подрывать! Что такое авторитет? Нет, не то. Я слушал его и понимал, что он делает неправильно.
Матильда улыбнулась.
- Кто главный в классе, когда идет урок?
- Учитель.
- Твои слова, ставили под сомнения, кто из вас учитель. Это и называется подрывать авторитет, Лоан. В свою очередь, мистер Джа, в глазах детей это образ бога Ахенди. Дарующий силу и знания за праведность, и карающий за богохульство.
- Но это же глупость?! Мой вопрос то был самым правильным из возможных! Нет смысла повторять слова, смысл которых, молящийся не осознает. Какой смысл он в них вкладывает? Что хочет получить в итоге?
- Лоан, ты считаешь себя правым?
- Да!
- А ты готов ради правды снова оказаться на той дыба? – ответом было мое бледное лицо – Тогда молчи о своей правде. Будь, как все и не выделяйся. Я же говорила, что тебе опасно быть странным.
Мысль о том, что будет, если я спрошу у Джа “Что такое слепая вера?” заставил снова вспомнить дыбу. Неправильно подчиняться, когда тебе дают только один или два выбора. Всегда есть третий и четвертый.
- Матильда принесла книгу?
- Не сегодня. – она потрепала меня по голове, как обычно. – Мне просто захотелось тебя увидеть. Теперь я знаю, что с тобой все в порядке.
- Даже после наказания?
Несколько секунд Матильда смотрела мне в глаза с некоторой грустью.
- Трудности, делают нас теми, кто мы есть. Ошибаясь, ты учишься. Единственным неправильным выбором, было бы ничего не делать. Ты ошибся! Теперь знание неправильного пути и его последствий, делают тебя умнее и опытнее других! Это и зовется жизненным опытом. А теперь ступай на урок.
- Единственное неправильный выбор, это сидеть и ничего не делать?
