Пешо не мог продолжать. Внезапно в большом зале разразилась настоящая буря рукоплесканий. Аплодировали все — и пионеры, и учителя, и молодые офицеры, и пожилые родители, и все люди, которые сидели за длинным столом, покрытым красным полотном. Пешо смущенно замолчал, беспомощно посмотрел на своего отца, потом снова повернулся к большому залу. Впервые с тех пор, как он вышел на трибуну, он всмотрелся в публику, и внезапно у него захватило дыхание. Сейчас он увидел своих друзей такими, какими он их никогда не видел — он видел их взволнованные лица, видел их блестящие глаза, видел их глубокую и искреннюю радость и любовь и понял, как сильно прозвучали его слова о товариществе. Внезапно он увидел и своего классного руководителя в первом ряду, увидел в его взгляде глубокое волнение, и это волнение словно внезапно перелилось в его грудь и сжало ему горло. Он чуть не всхлипнул. Влага затуманила его взгляд. В тумане слез образы словно расплылись, лица исчезли и изо всего, что было в зале, в его сознании остался только пламень красных знамен, которыми был задрапирован балкон, и незатихающий шум рукоплесканий.
Это были мгновения, которые Пешо не забудет никогда.
