Следы остаются - [20]

До Архангельска на этот раз доехали быстрее.

В Архангельском управлении Замятин сразу же связался с Поленовым. Обстоятельно доложив о результатах поездки, он замолчал в ожидании дальнейших распоряжений. Полковник посоветовал формальности ради взять официальную справку в областном военкомате о призыве на срочную службу Владимира Спиридонова. Далее полковник сообщил, что и Ровнова, и Спиридонов уже вышли на работу. За ними ведется тщательное наблюдение. Контактов между ними не зафиксировано. Машину Спиридонов перекрасил в серый цвет. Царапина зафиксирована в дефектном акте. Эксперты установили ее и на машине Спиридонова. Совпали и следы протекторов машины со следами, снятыми экспертом на месте стоянки. Направили в Москву отпечатки пальцев Спиридонова. Не числится ли он как уголовник. Замятину следует зайти в МУР и поинтересоваться запросом. Пока решили ничего не предпринимать. Прежде нужно уточнить кое-какие детали. То, что они упустили из виду военкоматы, действительно непростительно, и эту ошибку следует исправить. Из Якутска пришел ответ и на Ровнову, и Спиридонова. Все данные, указанные в их анкетах, подтвердились. Только вот в Якутске они жили вместе, как муж и жена. Непонятно, почему здесь они решили жить отдельно.

Звонил лейтенант Колесников. Ему удалось найти подругу Ровновой, с которой она дружила в детстве. Деревня, в которой родилась и выросла Ровнова, была полностью сожжена немцами. Почти все жители погибли, и родители Ровновой тоже. К началу войны Ровновой было 15 лет. Война застала ее в городском ремесленном училище. В 1942 году ее вместе с другими немцы угнали в Германию. С тех пор о ней ничего не известно. Никто ее не искал, потому что в живых никого из родственников не осталось. Сама Ровнова тоже никого не искала, быть может, потому что знала о гибели родных. Колесников уже вылетел и скоро будет дома. Следует торопиться и капитану.

Полковник коротко попрощался и положил трубку. Замятин быстро навел нужные справки в областном военкомате и вылетел в Москву.

Удобно устроившись в кресле, он еще раз перечитал фронтовые письма Спиридонова. Было их штук двадцать. Больше одного тетрадного листа Спиридонов не писал. В письмах он был скромен и малословен, как истинный северянин. Писал, что воюет. Сперва писал, как отступали, потом, как наступали.

Из госпиталя он написал всего одно письмо. Писал, что госпиталь, в котором он лечится, расположен в городе Риге, что город этот очень красивый и что воевать капитану Спиридонову больше не придется, что намерен он, как только выпишут, ехать домой — руки соскучились по земле-матушке. До войны Спиридонов работал в колхозе трактористом, действительную службу проходил в танковых частях. Лже-Спиридонов работал до войны поваром и служил тоже в танковых частях.

В последнем письме Спиридонов писал, что подружился в госпитале с одним хорошим человеком, который потерял за войну всех и которого он обязательно привезет к себе в деревню. Последнее письмо датировалось 24 декабря 1944 года. Больше писем от него не было.

В Москве Замятин сразу же отправился в МУР. Там его уже ждали. Никакими сведениями о лже-Спиридонове МУР не располагал. Человек с предъявленными отпечатками пальцев нигде не регистрировался и ни по какому делу не проходил.

Замятин отправился в архив Министерства обороны. Полковник, оказывается, звонил уже и туда. У Замятина взяли фотографию Спиридонова, попросили написать все, что капитан о нем узнал, а заодно и о лже-Спиридонове, приложив к записям и его фотографию, и ждать ответа в Москве.

В этот день Замятин долго бродил по зимней столице. За 7 лет, что он не был здесь, город очень изменился, похорошел. Около 12 ночи капитан пришел в гостиницу и лег спать. Утром он проснулся с чувством острого голода. За окном мела снежная пороша. Замятин быстро оделся и вышел на улицу. Вчера он заметил поблизости от гостиницы кафе «Пирожок». «Кажется, такие кафе открываются рано», — подумал он.

Кафе, в самом деле, было открыто. Замятин заказал две порции сосисок. Со свежей горчицей они показались ему необыкновенно вкусными.

После завтрака на улице показалось уже ее так холодно. Нужно было идти в управление и ждать звонка из архива. Заодно можно позвонить домой.

К телефону подошла жена. Дома все в порядке. Правда, девочки — у Замятина было две дочери — скучают по отцу. Обе они ушли в школу и поговорить с ними не удалось. Капитан позвонил в управление. Может, Колесников уже на работе. Так оно и было. Колесников коротко рассказал о результатах своей поездки. Никого из тех, кто вместе с Ровновой был угнан в Германию, найти пока не удалось и вряд ли удастся, потому что никто из них домой не вернулся.

Спиридонов ведет себя спокойно, пригласил домой кое-кого из ресторана — обмывал покупку. Ровнова сразу приехала в санаторий. Дома не появлялась. В деле наступило затишье, и Волин вернулся к своим непосредственным обязанностям. Спиридонова можно уже брать, но полковник почему-то тянет. Вот, пожалуй, и все новости.

Замятин был доволен, что полковник согласился с его планом: с арестом Спиридонова торопиться не следовало.