Следы на воде - [12]
Он поддерживал купол только своими силами в течение года, не позволяя захватить этот последний серьёзный опорный пункт сопротивления. Всё это время, его лаборатория исследовала этот феномен, и в результате, были подняты защитные купола над Москвой, Киевом, Новосибирском и Омском. С этого и началось изгнание феминистских захватчиц. Самым грустным моментом войны являлась потеря Курил, Сахалина и половины Приморья. Их пришлось отдать японцам за заключение мира и выход их из коалиции с феминистками.
Я как раз смотрел, как недавно избранный Император Дмитрий Первый[11] с сожалением подписывает мирный договор с Японией и говорит свой исторический монолог о том, что другого выхода у России сейчас нет...
И в этот момент раздался звонок в дверь.
Оторвавшись от фильма я пошел открывать дверь, мысленно проклиная того, кто припёрся так не вовремя.
На пороге стояла Мила, переминающаяся с ноги на ногу. На губах её играла жалобная улыбка. Она как-то робко посмотрела мне в глаза и спросила:
– Можно войти?
Я посторонился и сказал:
– Конечно! Заходи!
Моё раздражение как-то само собой пропало, сменившись удивлением.
Мила прошмыгнула в прихожую, я закрыл дверь и стал ждать, что она скажет.
– Серёж, знаешь, ты, конечно, не обязан, но у тебя так здорово получается... - сумбурно выпалила она. - В общем, ты не мог бы мне помочь ещё разок, а?
Я посмотрел на неё и улыбнулся. Вид у неё был, как у потерянного щенка, стоящего на тротуаре и заглядывающего в глаза каждому прохожему. Одета она была в простое, но изящное бело-голубое короткое платье, сидевшее на ней просто отлично. Я залюбовался ею, и сказал:
– Нет проблем! Конечно! Ты проходи, раздевайся. А что случилось?
Мила скинула свои белые туфельки, переобувшись в поданные гостевые тапочки, и прошла в мою комнату.
Там она подошла к журнальному столику, сделала лёгкий жест, как будто доставая что-то, и вывалила из появившегося в её руке мешочка на столик кучку небольших кубиков. Кубики запрыгали по столешнице, рассыпаясь в разные стороны, а пара штук умудрилась даже свалиться на пол. На каждой грани кубика был нарисован его порядковый номер. Номера шли от одного до тридцати.
«Всё ясно», - подумал я. - «Похоже, ей дали следующее задание на концентрацию».
– Вот, - проговорила она, вздыхая. - Классная дама дала их мне, сказав, что теперь мне нужно научиться поднимать их. А тренировки с огоньками для меня уже слишком простые!
– И как твои успехи? - поинтересовался я нейтральным тоном, с сожалением выключая тривизор.
– А вот как! - зло воскликнула Мила, и пять кубиков подпрыгнули над столом. - Всего пять, понимаешь! А нужно, чтобы хотя бы половина! А лучше двадцать или даже двадцать пять!
– Ладно-ладно, успокойся! Не всё так страшно! Тебе объяснили, что нужно делать?
– Да это даже в учебнике написано! Так она мне сказала! Ну, прочитала я этот параграф! А толку? Всё равно ничего у меня не получается!!!
Мила уселась на кровать, закрыла лицо руками и стала явственно всхлипывать.
– Что мне делать? Подскажи, а? Ты же умный! И в псимагии отлично разбираешься! Помоги, пожалуйста!!!
Я вздохнул, успокаивать женские истерики я никогда не любил, хотя, имея двух младших сестёр, избежать этого мне никогда не удавалось. Пришлось браться за дело.
– Ну-ну... - ласково протянул я. - Ну не расстраивайся ты так... я тебе помогу! Обязательно помогу, только тебе нужно успокоиться... Хочешь, я воды принесу?
– Нет, не надо... я сама... - Мила ещё пару раз всхлипнула, а потом спросила с явственной надеждой в голосе: - Ты правда знаешь, что надо делать?
– Знаю, конечно, знаю! - я вложил в свой голос максимум уверенности. - Только ты должна делать всё так, как я тебе скажу! Поняла?
– Да, да, конечно! Я буду очень стараться! - в голосе Милы, наконец-то, прорезалась надежда.
Остальное было просто делом техники. Я сам делал то же самое, так что точно знал, что нужно не пытаться поднимать эти кубики по одному, а связать их все общей структурой, и поднимать уже саму структуру, а не каждый по отдельности.
На то, чтобы объяснить это Миле, у меня ушли следующие три часа. Я весь вспотел и измучился, она ну никак не желала понимать, что от неё требуется. Но, в конце концов, мне удалось заставить её связать три кубика и поднять их вместе. Дальше стало проще. Мила привязывала к получившейся структуре по одному кубику, поднимала их и радовалась успеху, как маленькая девочка.
Остановилась она на одиннадцати кубиках, когда в комнату в очередной раз зашла моя мама и позвала нас пить чай с пирогом. Мила тут же воспользовалась этим предлогом, чтобы передохнуть. Она здорово устала за это время, наверное, даже больше, чем я.
Мы сидели на кухне, и Мила за обе щёки уплетала бабушкин пирог. Пирог был вкусный, свежеиспечённый, с малиновым вареньем из бабушкиных «стратегических запасов».
С чего это бабушка решила их использовать на простой пирог, я не понимал. Но это нисколько не мешало мне есть вот уже третий кусок.
Мама с бабушкой наперебой расспрашивали Милу о разных пустяках. Об учёбе, о родителях и тому подобном. Каждый раз они ахали и охали, расхваливая её на разные лады. Новость о том, что я помогаю Миле с её занятиями, очень их удивила, и хотя про меня было сказано, что я редкостный оболтус, но если я и правда помог такой умной девочке, то они этому очень рады. И очень хорошо, что от моего изучения псимагии, есть хоть какой-то толк.
