Следы на траве - [61]

Некоторое время Пауль пытался заслонить собой видеоавтоматы, но тщетно. Один из драчунов поворотом могучего плеча так припечатал Ляховича к передней панели, что очнулся он не скоро — опять-таки помогли обновленные железы, — и встать смог не сразу. Раскалывалась от боли голова: кровь с разбитого виска затекла за ворот и неприятно жгла кожу, высыхая. Пытаясь подняться и вновь опускаясь на четвереньки, Пауль чуть не плакал от зависти к землянам. Тот же Лобанов в два счета снял бы усилием воли любую боль, залечил самую злую рану…

Побоище утихло, видимо, разогнанное пестунами. В кафе было пусто, лишь двое пьяниц у стойки макали усы в поганый синтеконьяк.

Шатаясь, Ляхович, побрел в туалет. Беспокоили зубы: потрогал — нет, вроде все в порядке, целы… Ну, ничего, еще одна такая заварушка, и буду шепелявить. Вам бы самим работать в «Голконде», господа земляне!..

Войдя наконец в замызганный туалет, Пауль немного подобрел душой: около умывальника возилась та самая блондинка. Задрав до пупа мятое, залитое вином платьишко, она промывала ссадину под коленом — на сетчатых колготках зияла огромная дыра… Рядом висела ее синтетическая шубка, красная и косматая. Увидев Ляховича, девушка присвистнула:

— Ого! Кто это тебя так?.. Подожди, я сейчас!

— Не беда, потерпим… — Пауль через силу улыбнулся. — Между прочим, здесь есть и зеленка, и вата. — Он открыл дверцу аптечки, подвешенной над рукосушителем. — Дать?

— Ну, ты же и глазастый! — сказала она, принимая пузырек. — А я и не заметила.

— Просто я тут работаю.

Блондинка смешливо фыркнула:

— Вышибалой, что ли? Хлипковат…

— Зачем? Механиком. Чиню видеоигры. Вот, межпланетную войну разворотили твои друзья — чтобы, не дай бог, не сидел я без работы…

Она смазала ногу бриллиантовой зеленью. Потом, оправив платье, повертелась перед зеркалом.

— Так, теперь и химчистка не поможет… трутень паршивый!

Пауля точно в спину ударили. И тут это слово! Откуда, почему, что оно значит?..

— Кто трутень? Почему — трутень?

— Ну, вообще-то так нарков называют, но и психов тоже. А Санди этот — точно больной на голову…

— Какой Санди? Мулат, что ли?

— Ну…

— А я думал, он друг твой. Ты его так защищала… — не своими губами сказал Ляхович. Да, в новом значении, однако, живет словечко. И все-таки при всем безобразии и обклеенном этикетками убожестве Нижнего города какое счастье, что нет больше на планете Улья!..

— Просто не люблю, когда кучей одного бьют. Обязательно вступлюсь. А насчет Санди — так околел бы он под забором! — сказала блондинка, критически оглядывая со всех сторон свои ноги. — Ты мне и то больше нравишься, даже с расквашенной мордой.

В груди у Пауля разлилось щекотное тепло.

— Может, выпьем чего-нибудь, если ты не спешишь? — неожиданно для самого себя предложил он. Девушка без раздумий кивнула.

— Только не здесь, — уточнил Пауль. — Толстяк не любит, когда его люди сидят в зале. Зайдем в «Монте-Карло» — это рядом, за углом…

— Тогда уж лучше к «Попугайчикам», — сказала она. «Волнистые попугайчики» были заведением довольно высокого разряда, с комнатами на ночь для случайных парочек; туда захаживали дорогостоящие «телефонные» девицы со старшими сыновьями клана (разумеется, последние — в гражданском). — Если у тебя мало денег, я заплачу, — без комплексов, ладно?..

Пауль кивнул, чувствуя, что на лицо его просится блаженная улыбка. Надо же, какая встреча, и где? В этом паскудном кафе, в тоскливой, беспросветной зимней ночи! Как это?.. «Луч света в темном царстве…» Появился шанс без особых усилий обрести подружку — недурную собой, самостоятельную, вроде бы неглупую и достаточно чуткую.

На Земле, увы, ему так и не удалось по-настоящему сойтись ни с одной женщиной. То есть были, конечно, любовные встречи, но очень нечастые и главным образом с землянками определенного склада: снисходительно-покорными, матерински терпеливыми… в основном намного старше Пауля. Величественные матроны из сострадания ненадолго пригревали бывшего трутня. Может быть, некоторые из них, в своей непоказной жертвенности, и согласились бы стать сердечными подругами Ляховича на долгие годы — но не выдерживал он сам. Рядом с этими богинями, с их почти врачебной лаской, Пауль казался себе еще более слабым, безвольным и истеричным, чем он был на самом деле.

На улицах было пустынно — в темное время по Нижнему городу старались не ходить. Пылалось, вертелось и стреляло во все стороны разбегающимися цепями лампочек зазывное убранство домов — пестрый хаос, созданные в подражание земным торговым городам многовековой давности. Но если т а м потребителю действительно предлагалось изобилие товаров и услуг, то з д е с ь огненную россыпь слагали бессодержательные узоры и похвалы немногим сомнительным изделиям, убогому сервису.

Скоро они уже сидели вдвоем за бутылкой поддельного, пахнувшего нефтью «Курвуазье» в темноватом, тесноватом номере с пыльным фикусом и помпонами на плюшевых шторах. (Ночь в «Попугайчиках» стоила безбожно дорого именно благодаря стилю «ретро».)

Узнав, что новообретенный дружок провел годы на «параллельной» планете, девица (ее звали Сильвией) не то впала в игриво-капризный тон, не то вправду скуксилась: