Следующее поколение - [23]

В будущем?

А потом появились еще и еще миры. Миры неслись сквозь него — или он сквозь них? — миры опасные, грозящие смертью, гибнущие, распадающиеся на куски, пылающие миры, миры, в которых не было ничего, кроме огня, один только огонь…

— Огонь…

Вик услышал голос, прорвавшийся сквозь немоту окружающих его миров. Слабый, еле слышный — его собственный голос. Вик приоткрыл глаза. Веки казались необыкновенно тяжелыми. Тела своего он при этом совсем не чувствовал. Как странно — тяжесть век, и невесомость всего остального тела! Сознание на какое-то время прояснилось. Вик увидел озабоченное лицо Лега, понял, что болен, опасно болен — и тут сознание опять покинуло его, словно приложенное мысленное усилие оказалось непомерно трудным. Шквал бредовых немых видений вновь захлестнул измученный мозг.

Когда выздоровление выхватило Вика из его горячечных странствий, он не сразу сообразил, где находится. Он лежал в небольшой комнате на аккуратно застеленном полотном и шкурами топчане. Это была не его комната. Он не сразу воспринял окружающее как реальность — ему даже показалось, что странствия в страшных призрачных мирах продолжаются.

Но постепенно он понял, что этот мир реален. Это и есть единственный реально существующий мир. Комната, где он находится — одна из комнат службы здоровья.

Вик чувствовал себя обессиленным и совершенно беспомощным. Он чувствовал голод и жажду. Вернулась боль — он отчетливо ощущал тупую боль в левом плече, стиснутом полотняными бинтами.

В комнате было светло. Вик лежал, уставившись в серый бетонный потолок, постепенно приходя в себя. Он вспомнил свою рану, казавшуюся пустяковой. Он вспомнил мрачный голос Коста, счастливую улыбку Веты, озабоченное лицо Лега…

Сколько дней он был без сознания? Ощущение времени исчезло совершенно. С трудом он припомнил свои бредовые переживания. Теперь-то он понимал, что все они — лишь болезненный бред… и все-таки…

Где он побывал?

В прошлом? В будущем?

Незаметно для себя Вик задремал. Он спал крепко, без сновидений и, проснувшись, почувствовал себя совершенно здоровым. Как только в комнате появился Лег, Вик тут же сообщил ему об этом — Выздоровел? — скептически переспросил Лег. — Что ж, посмотрим, посмотрим…

Он, как мог осторожно, снял повязку, компресс из трав и осмотрел рану. Вик скосил глаза. Плечо выглядело отвратительно, однако Лег, похоже, осмотром остался доволен.

— Благодари Небо, — сказал он, меняя Вику повязку. — Похоже, выкарабкался.

— А что со мной было?

— Обычная история — что-то попало в рану, мы это в службе называем «инфекция».

Пуля была чистая, из акэма, так что скорее всего ты просто неудачно повалялся на песке. В следующий раз выбирай для перестрелок место почище.

— Может, ты мне покажешь, где у нас в Централи такое место? — усмехнулся Вик. — Между прочим, я бы очень хотел поговорить со своей службой.

— Они сейчас все в распоряжении Пета, — сказал Лег. — Генератор барахлит, чинят общими силами. Видишь — энергия вторую ночь выключена.

— Мне в эти ночи и без энергии было неплохо.

— Ах, да, верно. В общем, пришлю, как только освободятся. Сейчас тебе пищи принесут.

Вик запротестовал — взрослому обитателю Централи была физически неприятна мысль, что за ним кто-то будет ухаживать, как за маленьким ребенком. Но Лег, не вступая в спор, просто вышел из комнаты. Примерно через ход появилась Юл, рослая, постоянно улыбающаяся девушка, глаза которой косили настолько, что взгляд ее можно было ощутить на себе даже тогда, когда она смотрела в сторону. Она принесла плетеную корзину с пищей, глиняный сосуд с молоком. Вик с отвращением дал накормить себя. Ничего другого не оставалось — он чувствовал одновременно чудовищный голод и чудовищную слабость во всем теле.

Потом, когда Юл ушла, оставалось только лежать неподвижно и ждать.

В этот день никто из его службы так и не появился. Стемнело, но энергию не включили. Вик лежал в полусне-полуяви, думал обо всем и ни о чем одновременно.

На следующий день утром заглянул Лег и обнадежил Вика: ремонт генератора почти закончен. Примерно через ход после полудня Юл снова накормила его, а через ход-другой после вседня включили энергию. И тут появились работники службы транспорта — все до единого, кроме тех, разумеется, что блуждали где-то с конвоем.

Вик был рад видеть их. Он успел уже соскучиться по ним, но постарался скрыть это, напустив на себя суровый вид. Серьезным тоном он осведомился у Веты, каковы ее успехи в верховой езде, и, услышав в ответ скромное «неплохие», распорядился, чтобы с завтрашнего дня верховой ездой под руководством Сея занялась вся служба.

Юр тут же принялся возмущаться и ворчать, поинтересовавшись, не хочет ли кто, чтобы заодно с лошадью он оседлал одну из труб Станции. Слав осклабился и спросил, как Вик представляет себе ту лошадь, что ему, Славу, придется впору?

Вик напомнил, что кроме лошадей есть еще и повозки, одна из которых наверняка придется ему впору. Ник заметил, что для Слава можно изготовить специальную повозку на четырех осях и восьми колесах («и запрячь в нее двенадцать лошадей!» — подхватил Юр). Слав напомнил, что завтра он увидит их всех верхом, и тогда настанет его черед смеяться. После этого поднялся такой гвалт, что Вик вспомнил о своем серьезном тоне и этим самым тоном посоветовал всем убираться отсюда до завтрашнего вечера. Они убрались, но Слав еще успел подмигнуть ему в дверях, а Вета — улыбнуться. И Вик понял, что его игра в строгого ответственного службы никого не обманула.