Следуй за своим сердцем - [5]

— Исконно английской еды? Но я из Нидерландов.

— Ты голландка?

Его изумление почти заставило ее улыбнуться. Какая ирония. Однажды он провел с ней целый вечер, но даже не удосужился узнать, откуда она родом. Для него она была просто очередной привлекательной женщиной, которую он намеревался заполучить в свою постель на одну ночь, считая, что она будет вне себя от счастья.

— Я родилась и выросла в Роттердаме.

Он наморщил лоб.

— Я почему‑то решил, что ты англичанка.

— Многие так думают.

— У тебя совсем нет акцента.

— Англичане его замечают, но вы итальянец, поэтому он не режет вам ухо.

Дворецкий принес бутылку скотча для Даниеля и спросил, не хочет ли Ева к ужину чего‑нибудь покрепче воды. Она покачала головой и перевела взгляд на Даниеля.

— Думаю, этим вечером мне лучше сохранять ясную голову.

Даниель усмехнулся. Ясная голова пригодилась бы и ему, но он рассчитывал, что скотч поможет ему легче справиться с предстоящим разговором.

— Какими еще языками ты владеешь?

— Английским, испанским и французским, еще сносно говорю на итальянском.

— Докажи, — попросил он, перейдя на родной язык.

— Зачем? — тоже по‑итальянски спросила Ева. — Хотите подловить меня?

Рассмеявшись, он покачал головой:

— И это ты называешь «сносно»?

— Пока я не могу смотреть фильмы на каком‑то языке, не упуская деталей, я не считаю, что свободно им владею, — пояснила она уже по‑английски.

— Тогда давай разговаривать на итальянском. Это тебе поможет.

Она отрицательно покачала головой.

— Вы сказали, нам надо обсудить что‑то важное. Мы оба хорошо говорим по‑английски, и мне хотелось бы понимать все нюансы.

— Ты мне не доверяешь?

— Не вполне.

— Я ценю твою откровенность. — Честность была редкой гостьей в его мире. Родные Даниеля были безупречно честны с ним, но с тех пор, как он высоко поднялся в области архитектуры и заработал свой первый миллиард, едва ли в его окружении был хоть один человек, который осмелился бы прямо сказать ему «нет».

Дворецкий вернулся на террасу с первым блюдом. Поставил на стол суповые тарелки и корзинку с булочками.

Ева склонилась над столом, вдохнула исходящий от еды аромат и удовлетворенно кивнула.

— Пахнет вкусно.

Дворецкий слегка поклонился.

— Булочки свежевыпеченные, но, если вы предпочитаете безглютеновые продукты, я принесу.

— Я не боюсь глютена, — улыбнулась Ева. — Но благодарю за предложение.

Ева оказалась первой женщиной на памяти Даниеля, которая не сидела на какой‑нибудь диете и спокойно относилась к продуктам с глютеном. Это было так необычно и выгодно отличало ее от других представительниц прекрасного пола, с которыми он встречался. Да и выглядела она иначе: приятные округлости и изгибы фигуры, красивая заметная грудь. Ева Берген была очень сексуальна, и Даниель с удовольствием полюбовался бы ею в более женственной одежде. А еще лучше — вообще без одежды.

Когда они снова остались одни, она взяла булочку, разломила ее и спросила:

— Так что вы хотели обсудить?

— Сначала ужин, потом разговоры.

Она положила булочку на тарелку.

— Нет, давайте лучше поговорим во время еды, или я решу, что вы просто обманом опять заманили меня на свидание.

— Я не заманивал тебя обманом на прошлое свидание, — возразил он.

— И все же наша прошлая встреча была свиданием. Вопросы, которые вы задали мне о больнице, вполне можно было обсудить в течение пяти минут за чашкой кофе.

— Это было бы совсем не весело.

— Моя работа — это не веселье, синьор Пеллегрини…

— Даниель. — На прошлой их встрече он много раз просил ее не обращаться к нему так формально. Его вообще несколько обескуражило, что, похоже, Ева вовсе не восхищалась им. Обычно его фамилия и внешность действовали на женщин магнетически. С тех пор как на него посыпались награды за архитектурные проекты и деньги, он не встречал ни одной женщины, которая не смотрела бы на него трепеща ресницами. Кроме Евы. Единственную вспышку интереса к нему с ее стороны он заметил в момент их знакомства, когда их глаза встретились в первый раз. И это был первый раз со дня гибели Пиеты, когда он ощутил желание. И молния, которая проскочила между ним и Евой, заставила его снова почувствовать себя живым.

Однако со стороны Евы та вспышка была единственной, в дальнейшем она вела себя с ним сдержанно, что Даниель списывал на обстановку, в которой они общались. Он думал, что если вытащит ее с Кабальерос и привезет на куда более комфортную и приятную Агуадиллу, то там девушка расслабится и оттает. Как же он ошибался.

Никаких электрических разрядов между ними больше не проскакивало, Ева держалась холодно, все его попытки флиртовать потерпели крах, а на предложение провести с ним ночь она ответила резким отказом. Это было неслыханно! Ева Берген отвергла его с презрением! Ему было горько и ужасно неприятно, и он отпустил ее безо всяких разговоров.

Именно презрение он видел на лице своего отца, когда в новостях сообщали то об одной, то о другой однодневной подружке Даниеля. Его родители были сильно разочарованы тем, что он не хотел жениться. Пиета нашел женщину для создания семьи, хотя ему и понадобилось целых шесть лет на то, чтобы наконец обменяться с ней клятвами верности. Предполагалось, что за это время остепенится и Даниель. Однако у него такого намерения не было. Ему нравилась свободная жизнь. Он был доволен собой и делал что хотел. Если ему вдруг приходило в голову провести выходные в Вегасе, он отправлялся туда на личном самолете, прихватив с собой нескольких друзей. Его идеальный старший брат никогда не вел себя так… Он служил Даниелю сияющим маяком, к которому надо стремиться… Так было всегда. Ну так что ж, последнее слово все равно осталось за Даниелем. Он сумел заработать больше, чем личные средства Пиеты и наследство, которое он должен был получить, вместе взятые.