Следствие разберется - [20]

Начиная с 2010 года Давидыч инициировал и организовал несколько автопробегов по России и зарубежью: Урал, Забайкалье, Одесса, Казахстан (через Чечню). Не знаю, какое значение они имели для автомобильного движения, но на меня произвела сильное впечатление благотворительная сторона этих пробегов. При составлении программы были установлены контакты с несколькими детскими домами в малых городах на маршруте пробегов. Собрали информацию об их первоочередных потребностях. Детям в этих домах привезли игрушки, одежду и обувь. А чтобы акция была весёлой, участники пробега везли с собой кисти и краски, дети раскрашивали автомобили, на которых потом их катали по улицам городков и посёлков. Детям с диагнозом ДЦП был устроен специальный праздник, гвоздём которого были полёты на вертолётах. Кто-то посчитал, что Эриком руководили соображения пиара. Но если у детей был праздник, о котором они будут помнить долгие годы, а администрация детских домов получила реальную материальную помощь, то какая разница, чем продиктована инициатива, – сердобольностью или саморекламой? Тем более что местные «смотровчане» – так называют себя члены сообщества и подписчики сайта – не оставляют эти детдома своим вниманием и после окончания пробега, продолжают оказывать им поддержку.

19 октября 2019 года Дорогомиловский суд огласил приговор. Время, проведённое Давидычем в СИЗО, почти полностью исчерпывает назначенное наказание. При этом ЕСПЧ признал срок его содержания в СИЗО необоснованно чрезмерным. Система настроена таким образом, что успешно игнорирует даже собственные решения, если эти решения направлены на улучшение участи человека. Помещают же человека в тюрьму мгновенно, без излишних проволочек и согласований, лишь по воле следователя. И пусть потом выяснится отсутствие причин и оснований, но противоестественная и порочная традиция круговой поруки следователей и судей уже не позволит отыграть назад. Тем, кто в результате оказывается по внутреннюю сторону тюремной решётки, остаётся только шутить… Шутить и доступными средствами бороться. Прошло два года с тех пор, как в «кремлёвском централе» нас развели по разным камерам. Сейчас Давидыч на свободе. Пару раз мы встречались, изредка созваниваемся. Не знаю, как он распорядится своим новым положением и приобретённым опытом.

Костя Козловский – хакер. Слово «хакер» теперь имеет устойчиво негативный смысл. Несанкционированное вмешательство в чужое информационное пространство, создание вредоносных вирусов, кража данных или денег – это в самом деле недопустимо и возмутительно. Знатоки рассказывают, что на заре компьютерной эры взломщиков обозначали близким по смыслу словом «крэкер» (от английского crack). В то время как хакер (от hack) – это суперквалифицированный IT-специалист, способный быстро и эффективно устранять сетевые проблемы и исправлять несовершенства программного обеспечения. Им движет чистый исследовательский импульс, а первоначально разрушительные находки в конце концов эффективно используются системами компьютерной безопасности. Сейчас понятия смешались. Грань, за которой заканчивается бескорыстное творчество и начинается преступная деятельность, определяется намерениями, целями и методами творящего или действующего. Она лишь на первый взгляд кажется очевидной. Реальность устроена сложнее, и благие намерения заводят порой в причудливые лабиринты.

Костя, каким я его знаю, не вмещается в простые схемы и определения. Вундеркинд, он ещё школьником побеждал на компьютерных олимпиадах и выиграл конкурс персональных веб-страниц. Классический гик, он сутками не отрывался от монитора. Когда же случалось выходить из-за компьютерного стола, любопытный и общительный юноша неизменно оказывался в центре какого-нибудь экстравагантного приключения или отправлялся в экзотическое путешествие. Оказавшись в тюрьме, где недоступны никакие девайсы, он, подобно человеку-амфибии, выброшенному из уютного моря на неприветливую сушу, стал учиться дышать. Шариковой ручкой «печатал» мелкие аккуратные буквы в своих письмах и заявлениях, начал читать бумажные книги и, главное, общаться с очень разными людьми. Обладая структурным мышлением, склонностью к порядку и привычкой систематизировать информацию, учился быстро и хорошо, проявлял всеядность и открытость. Быстро усваивал алгоритмы отношений с сокамерниками и начальниками. А также осваивал корейский язык, основы иудаизма и каббалы (в тюремной библиотеке нашёлся Зоар и ещё несколько книг по теме), поэмы и прозу Пушкина, классическую музыку (телеканал «Культура»); увлечённо качал мышцы самодельными снарядами (связанные в батарею пластиковые бутылки с водой или загруженные солью джинсы со связанными штанинами). Ценил и старался поддерживать доброжелательную атмосферу в камере. Если по простодушию допускал бестактность в отношении кого-то из соседей, то переживал и стыдился. Он любил готовить чай, придумывал необычные рецепты и неожиданные сочетания. Будто аптекарь, он оценивал объёмы и пропорции чайного листа, апельсиновых корок, мёда, яблок… Лицо светилось вдохновением, какое мне случалось видеть у дирижёров в кульминации особенно удачного исполнения любимой симфонии. Смелое сочетание ингредиентов обусловлено отчасти ограниченными тюрьмой возможностями, отчасти острым желанием «маэстро» открыть новое в привычном, удивительное в обыденном. И, конечно же, доставить удовольствие публике. А если повезёт, со скромным достоинством принять заслуженное восхищение.