Следствие продолжается - [7]

Васеев лихорадочно думал. Он действительно вместе со Шкетом совершил кражу из ювелирною магазина. Взяли они тогда много и удачно скрылись. Выжидали целый месяц, а затем приступили к реализации похищенного. С десятком золотых часов и золотых серег направились по скупочным магазинам. Действовали осмотрительно. Васеев заходил в помещение, а Шкет с вещами оставался на улице.

В одном из магазинов Васеев предложил приемщику две пары часов. Цена – как договоримся. Приемщик вертел в руках вещи, торговался. И в этот момент за спиной у Васеева словно из-под земли появились оперативники. Когда выводили из магазина, увидел, что Шкет наблюдает из-за угла.

Осудили на двенадцать лет. Срок большой, и Васеева беспокоило, сумеет ли Шкет сохранить ценности. Поэтому, когда освобождался из колонии старый знакомый, Васеев попросил его зайти к Шкету и сказать, чтобы тот прислал посылку. Каково же было его удивление, когда порученец сообщил, что Шкет, сделав вид, что не знает Васеева, отказался принять записку. Последующие попытки наладить связь также оказались безрезультатными. Значит, Шкет прибрал к рукам все ценности и делиться не желает.

В колонии Васеев подружился с Хоревичем и поделился с ним своей тревогой. Хоревич, когда освобождался, пообещал помочь. Васеев знал, каким несдержанным был Хоревич, и поэтому не удивился, когда работники милиции сообщили об убийстве. Его сейчас интересовало одно: что сказал Шкет? «А впрочем, он уже мертв, а это значит, что ценности потеряны. Жалеть Шкета нет смысла, раз он так обошелся со мной. Для меня, пожалуй, будет выгодно, если милиция найдет ценности: уменьшится иск, и можно еще, находясь здесь, немного подзаработать денег. Ну, а что Хоревич пошел на мокруху, моей вины нет».

Ход мыслей прервал Савич:

– Итак, Васеев, начнем?

– Да, расскажу все, что знаю.

…После допроса Васеева отпустили в зону. Савич отложил ручку в сторону и повернулся к Ветрову:

– Похоже, что правду сказал. Главная цель нашей поездки достигнута. Мы установили фамилию Шкета.

– Нужно попытаться выяснить, у кого мог остановиться Хоревич. Кажется, Васеев действительно не знает, кто мог его приютить.

В кабинет вошел Смоляк:

– Ну как, дал что-нибудь Васеев?

– Да, многое, – ответил Савич и по-хозяйски придвинул стул вошедшему. – Вот только мы не можем выяснить, у кого мог остановиться Хоревич. Сам он в нашем городе не бывал, друзей, если верить Васееву, не имел.

– Может, у Шкета остановился?

– Да, мог, так как ему о нем Васеев рассказал. Но тот принимать человека, которого прислал Васеев, не стал бы.

– Скажите, а мы можем установить всех наших горожан, которые освободились в период нахождения Хоревича в колонии? – спросил Ветров.

– Конечно, но что это даст?

– Как знать. Мы, естественно, родственников, гостиницы проверим. Но Хоревич мог, находясь в колонии, познакомиться с кем-то из наших земляков и после освобождения остановиться у него.

– Хорошо, список мы подготовим. Какие еще просьбы есть?

– Спасибо, пока все.

УДАЧА МАЙСКОГО

У Хоревича родственников в городе не оказалось. Проверены все гостиницы. Началась проверка лиц, сидевших в колонии. Их девятнадцать человек. Это дело поручено Майскому и двум молодым работникам – Осипову и Лепешко.

Ветрову предстояло выяснить, что из себя представлял Олег Воронов, по кличке Шкет.

Данные на Воронова были собраны часа за два. Ему исполнилось недавно двадцать лет. Был единственным ребенком в семье, жил недалеко от парка имени Горького. Отец работал заведующим одной из баз, мать – бухгалтером на заводе. Олег рос взбалмошным парнем. С грехом пополам закончил школу, каким-то образом поступил в институт. Но учиться не хотел, и со второго курса его отчислили.

О том, что Олег убит, родители еще не знали, и никаких признаков волнения по поводу его трехдневного отсутствия не проявляли. Встречу с ними Ветров запланировал на вечер.

В кабинет буквально влетел Майский.

– Вот, – выпалил он и положил на стол Ветрова серьги и часы.

Два часа назад Ветров направил его к Наташе Еремке, с которой дружил Воронов.

– Еремка учится на втором курсе университета, – переведя дух и присев на стоящий у стола стул, начал рассказывать Майский. – Приехал я к ней домой, а она сидит на крыльце и читает. Познакомились, разговорились. Спрашиваю, знает ли Воронова, а она и ответ: «Знала, но больше знать его не желаю!» Спрашиваю, отчего же он в такую немилость попал? Говорит, грубиян и хам. Не умеет вести себя. Оказывается, они дружили давно, но в последнее время Олег здорово изменился. Почти ежедневно пьян, при встречах врет. Я как бы между прочим спросил: «Наташа, а он вам ничего не дарил?» – «Дарил, – говорит, – сейчас покажу». Вошли мы в дом, заглянула она в ящик тумбочки и достает вот эти серьги и часы. Ну, я пригласил понятых, составил соответствующий протокол, а затем попросил Наташу приехать со мной сюда.

– Где она? – Ветров вскочил с места.

– В коридоре.

– Приглашай, а я позову Савича.

В кабинет вошла Еремка, настороженно глядя на Ветрова. За ней – следователь прокуратуры.

Савич, ознакомившись с протоколом, составленным Майским, спросил:

– Не обиделись за бесцеремонность?