Следствие - [3]

— Да! — мгновенно ответил Грегори. — Я их все до одного промерил, потому что надеялся, вдруг какой-нибудь окажется больше. Но все они одинаковые. Там есть ещё туалеты, раздевалки, аудитории, в подвале — холодильник и склад препаратов, а на втором этаже — комнаты ассистентов и кабинет профессора. Вечером служитель обходит все помещения, даже по нескольку раз. Как сообщил профессор, он очень старателен. Так что спрятаться там никто не смог бы.

— Ну а если ребёнок?.. — полувопросительно произнёс инспектор. Он снял очки — видимо, чтобы отдохнули глаза.

Грегори энергично затряс головой:

— Нет, это невозможно. Ребёнок не смог бы открыть окно. Там большущие, высоченные окна с двумя задвижками — вверху и внизу, которые открываются с помощью рычага. Система примерно такая же, как здесь, — Грегори указал на окно, от которого тянуло холодом. — Рычаги ходят очень тяжело, служитель мне даже жаловался. Да я и сам убедился в этом.

— Он обратил ваше внимание на то, как тяжело ходят рычаги? — спросил Соренсен с загадочной улыбкой, которая всегда вызывала у Грегори раздражение.

Грегори не стал бы отвечать на этот вопрос, но главный инспектор выжидающе смотрел на него, и потому он неохотно пояснил:

— Служитель сказал мне об этом, увидев, как я открываю и закрываю окна. Он не только педант, но и порядочный зануда. В общем, тоскливый тип, — уточнил Грегори, словно бы без всякого умысла глядя на Соренсена. В этот момент он был страшно доволен собой. — Это вполне естественно в его возрасте, — доверительно добавил он, — шестой десяток, скле… — И тут же, смешавшись, умолк. Инспектор вряд ли был моложе. Грегори отчаянно пытался что-то придумать, как-нибудь сгладить неловкость, но в голову ничего не приходило. Присутствующие сидели с каменными лицами. Главный инспектор надел очки.

— Вы кончили?

— Да. — Грегори колебался. — В общем, да. Вот ещё относительно этих трёх случаев. При расследовании последнего я обратил особое внимание на сопутствующие обстоятельства, я имею в виду главным образом движение той ночью в районе прозекторской. Констебли, дежурившие поблизости, ничего подозрительного не заметили. Кроме того, приняв это дело, я детально ознакомился с предыдущими случаями как по материалам, которые были в моём распоряжении, так и непосредственно, то есть побывал на местах происшествий. И не нашёл никаких следов, никакой зацепки. И труп женщины, и труп этого рабочего исчезли при сходных обстоятельствах. Родственники приходят утром в морг, а гроб пустой.

— Хорошо, — кивнул главный инспектор, — благодарю вас. Мистер Фаркар, может быть, вы продолжите…

— О следующих, не так ли?

«Ему бы надо служить во флоте. Сколько я его знаю, он всегда держится так, точно присутствует при утреннем подъёме флага», — подумал Грегори, и ему захотелось вздохнуть.

— Через семь дней, девятнадцатого февраля, в Льюисе исчез труп молодого докера, попавшего в автомобильную катастрофу. У него случилось внутреннее кровоизлияние вследствие разрыва печени, его оперировали — успешно, как утверждают врачи, но… он не перенёс операции. Труп исчез ранним утром. Мы можем достаточно точно установить время, поскольку в третьем часу ночи скончался некто Бертон, сестра которого (он жил с сестрой) боялась оставаться в доме с покойником и потому разбудила владельца похоронного бюро. Тело Бертона привезли в морг около трёх. Двое служащих бюро положили его рядом с этим докером…

— Вы, кажется, хотите ещё что-то добавить? — поинтересовался главный инспектор.

Фаркар в раздумье прикусил ус.

— Нет, — произнёс он наконец.

Над зданием раздался протяжный, мерно нарастающий рёв авиационных моторов. Невидимый самолёт летел на юг. Стёкла отозвались тихим звоном.

— Я хотел сказать… — решился Фаркар, — укладывая принесённое тело, один из служащих передвинул труп этого докера, он ему мешал. Так вот… он утверждает, будто труп был не холодный.

— Мг-м, — промычал главный инспектор, как будто речь шла о самых обычных вещах. — Не холодный? А в каких выражениях было сделано это заявление? Вы не могли бы воспроизвести их дословно?

— Он сказал, что труп был не холодный. — Фаркар говорил как бы через силу, делая длинные паузы между словами. — Это звучит идиот… бессмысленно, однако служащий стоял на своём. Он клялся, будто сообщил об этом напарнику, но тот ничего не помнит. Грегори допросил их порознь, причём дважды.

Главный инспектор молча повернулся к Грегори.

— Это болтун и, по-моему, враль, — торопливо начал докладывать Грегори. — Такое у меня создалось впечатление. Из разряда дураков, обожающих оказываться в центре внимания. Такие ответ на любой вопрос начинают с истории сотворения мира. Он утверждает, что это был летаргический сон или, «может, ещё хуже», так он выразился. Признаться, меня это удивило, ведь люди, повседневно работающие с покойниками, в летаргию не верят, этому противоречит их опыт.

— А что говорят врачи?

Грегори замолчал, давая слово Фаркару, который, пожав плечами, недовольный, что такому пустяку уделяется столько внимания, сообщил:

— Смерть наступила днём раньше. Появились трупные пятна, окостенение… короче, он был мёртв, как камень.