Следователь по особо важным делам. Преступники - [16]

Рано утром следующего дня я сидел в кабинете главного зоотехника. Приходилось подлаживаться под совхозный ритм.

Так же сурово глядела на меня бурёнка из-под руки доярки.

Секретарша Мурэина, зашедшая узнать, не нужно ли мне чего, спохватилась:

— Я же говорила, чтобы сняли это. — Она приставила к стене стул, чтобы убрать плакат.

— Оставьте, не мешает, — остановил я.

— Несолидно вроде бы… — сказала она нерешительно.

— Почему же? — Я улыбнулся. — Любое рабочее место надо содержать в чистоте.

Секретарша ушла, пожав плечами.

Коломойцев был вызван на восемь часов. Ясился он в десять.

С первого взгляда этот парень, производил странное впечатление. Шляпа с небольшими, загнутыми вверх полями, и при этом-замасленная куртка, штаны с пузырями на коленях, заправленные в сапоги. Сапоги же — шевро, надраенные до блеска. Как он сохраняет их в чистоте на разбитых, грязных дорогах? Я поинтересовался.

— Я же в машине, — ответил он, несколько озадаченный моим вопросом, и сказано это было таким тоном, будто ездил он на «Чайке» по вымытой, чистой Москве.

Длинные, спутанные волосы, чуть подкрашенные.

И прямо-таки дворянские баки и усы — холёные и аккуратно подстриженные. Кисти рук тонкие, длинные, но загрубелые от баранки, чёрные от машинного масла. Во рту — погасшая трубка…

Во всем его облике, где соседствовали крайности, пожалуй, самым примечательным являлись глаза. Светло-голубые, при сильном освещении они светлели ещё больше и казались прозрачными.

Во всяком случае, шофёр совхоза «Маяк» выглядел необычно.

Я попросил его рассказать о том злополучном вечере, когда они выпивали в доме Залесских, а потом у него.

—Вы считаете, — спросил он, поглаживая, бритый подбородок, если бы мы не выпили, Аня не решилась бы на это?

— Меня интересуют подробности. Детали.

— Но я уже рассказывал…

— Повторите, пожалуйста, ещё раз.

— Знаю, — усмехнулся он, пыхнув погасшей трубкой, — ловите на деталях.

Я пропустил его замечание мимо ушей.

— Изложите, пожалуйста, последовательно, как все происходило.

— Днём встретил возле клуба Валерия. Он сказал, заходи, посидим, мол. У меня, то есть у нас, и в мыслях не было напиваться.

— Но водку принесли ведь вы.

— А как же с пустыми руками? Что, духи нести или подарок? Не день рождения, а просто так…

— Хорошо, дальше.

— Ну, сели. Аня, помню, сготовила в тот день борщ и котлеты. Незаметно выпили всю бутылку. Под хорошую еду.

— Аня пила с вами?

— Кажется, рюмочку. От силы — две. Валерий упросил.

— Но ведь она была в положении все-таки…

— Рюмку-то! Валерий твердил, что если пить вино, то ребёнок родится красивым…

— Ладно. Выпили. Маловато для настоящих мужчин…

Коломойцев улыбнулся:

— Вы сами подсказали нужную мысль.

— Нет, это ваши слова…

— Может быть, может быть. Я, честно признаться, инициативы не проявлял. В гостях же, а не у себя. Валерий хотел ещё. Аня, естественно, против. А мне каково? Я их уважаю одинаково. Оба стоящие ребята. Поддержи одного — другой обидится. Сижу, не выступаю.

— Наверное, можно было послушаться беременную женщину, как вы считаете?

— Да, виноват, смалодушничал. Должны понимать:

мужская солидарность… Короче, Валерий предложил пойти ко мне.

— Подождите, они. сильно поругались?

— Что вы! Интеллигентные люди. Она говорит, пожалуйста, мол, идите, просто ей неприятно на это смотреть.

— Понятно. Ну а Залесский?

— Неужели вы думаете, что он грубил или хамил?

Все тактично. Он выступил, что надо, мол, ещё выпить, чтобы освободиться от стресса, очистить мозги. Я, говорит, тебя понимаю, пойми и ты меня. С тем и пошли… Я считаю, что так и должно быть среди современных людей. А?

— Много вы ещё выпили?

Коломойцев болезненно поморщился. Напоминание о выпивке раздражало его.

— Понимаете, наверное, во всем виноват спирт.

— Вы хотите сказать, доза принятого спирта?

— Не-е-ет. Какой-то он был нечистый. С запахом. Может быть, в плохой посуде был. Валерий обычно держался. А тут — как обухом по голове. Отключились. Куда уж ему домой. Только травмировать Аню. И ещё плохо ему стало.

Коломойцев говорил быстро, проглатывал окончания.

К тому же шипящие он произносил с присвистом. И я иногда с трудом улавливал смысл.

— Вы говорите, что ему стало плохо? — переспросил я.

— Простите за натурализм. Рвало. Среди ночи.

— А вы как?

— Худо. На следующий день я его вылил к чёртовой матери, — сказал он таким решительным тоном, что не оставалось никакого сомнения: спирт был вскоре долит до капли.,

— Долго вы сидели?

— За полночь. — Он подумал. — Может быть, раньше, может быть, позже, знаете, как под этим делом.,

— Не знаю, Он усмехнулся. Пососал трубку.

— Ну да…

— Что «ну да»?

— Совсем, что ли, не потребляете?

— Нет.

— Теперь понятно, — сказал он загадочно.

— Что вам понятно?

— Вы все время выступаете насчёт выпивки…

Я улыбнулся:

— Мне кажется, вас этот вопрос задевает…

— Ничего подобного. Выпиваю, как все. Не больше других. В наше время без этого не обойтись.

— Вы так считаете?

— У людей теперь все чаще наступает стрессовое состояние. Чем его можно снять? Немного выпить… В США, например, ищут заменитель алкоголю. Проблема!

— Вы же шофёр.

Коломойцев закинул ногу на ногу:

— Ну и что? Почему-то творческим работникам это разрешается. Им это необходимо для вдохновения. А простым смертным — запрет. Они не люди…