Следов не оставлять - [6]

Радниц разглядывал своего гостя.

— На обратной стороне конверта напечатан список людей, которым будут разосланы фотографии, — добавил Радниц. — Прочтите.

Крейг оставался безучастным, лицо его стало пепельно-серым.

— Читайте же! — настаивал Радниц.

Крейг медленно перевернул конверт. Имена людей, которые любили и уважали его, были аккуратно напечатаны на обратной стороне. Мать… сестра, бабушка, Гарри Мэтьюз, его партнер, с которым они выиграли соревнования по теннису в Итоне, отец Бриан Селби, давший ему первое причастие, Джон Брэсси, его наставник, который предсказывал ему блестящую карьеру… и, конечно, Мервин Уоррен.

— Мне нужны снимки формулы ZCX, — заявил Радниц. — Задача сама по себе несложная, а с моей помощью это вам и вовсе не составит труда. — Он извлек из ящика маленький фотоаппарат в кожаном футляре, застегнутом на «молнию». — Камера работает автоматически. Положите запись формулы на плоскую поверхность и снимайте сверху. Сделайте десять снимков. Фотоаппарат с пленкой принесете в отель «Хилтон» в Вашингтоне и отдадите мистеру Линдсею. Когда он удостоверится, что все в порядке, то вернет вам негативы со всей мерзостью. Понятно? Если вы откажетесь, копии будут отосланы известным вам людям.

— Как… откуда у вас эти фотографии? — хрипло прошептал Крейг.

Радниц пожал плечами:

— Ваш дружок, Джерри Смит, работает на меня, как и многие другие. Берите аппарат и уходите.

— Формулу нельзя расшифровать, — вымолвил Крейг в отчаянии. — Это известно всем. Вы заставляете меня…

— Вы должны быть в отеле «Хилтон» через неделю, двадцать шестого октября. Если не будет формулы…

Радниц покинул комнату.

Джонатан Линдсей вел дела Радница в течение десяти лет, получая сто тысяч долларов ежегодно. Каждый доллар из этой суммы он отрабатывал на совесть. Ему было уже шестьдесят лет, но он сохранял первоклассную форму: был строен, не пил и не курил. Острый, проницательный ум уживался в нем с полным бездушием. Учтивый, обходительный, с прекрасными манерами, он был завсегдатаем посольских приемов. Его связывали дружеские отношения с членами царствующих домов Европы.

Для Радница, который предпочитал держаться в тени, Линдсей в качестве фигуры прикрытия был неоценим. В наиболее важных делах Радниц разрабатывал для Линдсея инструкции, а тот претворял их в жизнь с неизменным успехом.

Линд сею нравились роскошные гостиницы, ведь всю жизнь он кочевал из одного отеля в другой. Атлантику он порой пересекал раза по три в неделю. Он разъезжал по всей Европе, заключая сделки и соглашения. В самых лучших гостиницах его обслуживали по первому разряду, поскольку знали, что привычки считать деньги он не имеет.

Двадцать шестого октября Линдсей сидел в холле отеля «Хилтон» в Вашингтоне. Он лениво наблюдал за окружающими, сложив красивые руки на коленях. Бледно-голубые глаза рассматривали входящих и уходящих людей. «Кто они? Как зарабатывают на жизнь?» — размышлял он. Линдсей всегда проявлял интерес к людям — бедным и богатым.

Около трех он заметил Алана Крейга, который вошел в отель и нерешительно озирался. Линдсей неторопливо изобразил приятную улыбку и пошел к нему. Мысленно он отметил, как плохо выглядит Крейг. Дурачок наверняка почти не спал. Что ж, это неудивительно. При такой жизни рано или поздно наступает расплата.

— Добрый день, Алан, — мягко поздоровался Линдсей, однако руки не протянул. — Ты точен, как всегда. Давай поднимемся в мой номер.

Крейг взглянул на него застывшим и отрешенным взглядом. Он молча последовал за Линдсеем и не раскрывал рта до самых дверей номера.

— Надеюсь, все в порядке, — сказал Линдсей, закрыв дверь.

Не говоря ни слова, Крейг достал из кармана фотоаппарат в кожаном чехле и протянул его Линдсею.

— Посиди, я тебя долго не задержу. Хочешь выпить?

Крейг молча покачал головой и сел.

— Извини. Постараюсь все сделать как можно быстрее.

Линдсей ушел в ванную. Там было все необходимое, включая химикаты и красный свет. Линдсей работал сноровисто: проявил пленку, закрепил ее, промыл и, включив обычный свет, рассмотрел негатив под мощной лупой.

«Прекрасные аппараты у этих японцев», — подумал Линдсей, рассматривая идеально четкие кадры. Довольный, он повесил пленку сушиться и вернулся в гостиную.

Крейг сидел с белым, изможденным лицом.

— Превосходно, просто превосходно, — отметил Линдсей. Он открыл ящик письменного стола, извлек оттуда толстый конверт и отдал Крейгу.

Тот смотрел на содержимое конверта невидящими глазами. Внутри лежали негативы и снимки.

— У вас не осталось копий? — выговорил он, взглянув в спокойное лицо Линдсея.

— Милый мой, надо бы лучше разбираться в людях, — спокойно заметил Линдсей. — Сделка есть сделка. Все по-честному.

Крейг задумался, потом обреченно кивнул.

— Да… извини. — Он смутился. — Но все это не имело смысла. Я… я никогда не дал бы вам формулы, не будь я убежден, что ее невозможно расшифровать. Никогда. Понятно? Все это бессмысленно. Ее не расшифруешь!

— Я понимаю, — мягко произнес Линдсей. — Впрочем, не важно. Моему патрону понадобилась формула. Что он будет с ней делать — не наша забота. Мы ее достали. И ты получил то, что хотел. Дело закончено. Спасибо.