След на дне - [4]
Джафар улыбнулся, снял безрукавку. Расправив плечи, с удовольствием оглядел море. Был один из немногих дней, когда на Каспии полный штиль. Неподвижная вода казалась синей только на горизонте, а у берега она напоминала расплавленный алюминий.
Каспий, или Хазар по-азербайджански, удивительное море. Здесь мирно соседствуют крабы и раки, в сетях, поставленных на какую-нибудь мелкую рыбу, нередко запутываются белуги в пятнадцать-двадцать пудов, двухметровые осетры, огромные севрюги, сазаны…
Сейчас Каспий спокоен, ласков. А стоит только из-за прибрежных холмов вырваться знаменитому северному ветру, как море мгновенно вскипает, покрывается мелкими злыми волнами. Они быстро растут, дыбятся. И вот уже глыбы бело-зеленой воды обрушиваются на корабли, на устои стальных островов, на прибрежные рифы и скалы. Бывает, бешеный норд и штормовые валы корежат и рушат тысячетонные сооружения в море, и люди, если их заблаговременно не переправили на берег, бесследно исчезают в пучине.
Лет пятнадцать назад так погиб отец Джафара. Он был мастером в бригаде, которая впервые стала бурить нефтяные скважины далеко от берегов — в открытом море. Стальной островок бригады стоял на песчаной банке, километрах в одиннадцати от суши. Дело происходило зимой. Добуривались последние метры глубокой разведочной скважины, когда налетел жесточайший шторм. Все произошло неожиданно, вопреки предсказаниям синоптиков, и людей с буровой вовремя не сняли. Там остались две вахты и сам мастер.
В течение первых суток на островке не было причин для беспокойства. Несмотря на непогоду, работа шла, свободные от вахты отдыхали в домике на краю помоста — там была электрическая плита, несколько коек, имелся запас продовольствия, пресной воды, папирос. Каждые два часа мастер докладывал по радио на берег: на буровой все в порядке, работа продолжается, пройдено столько-то метров на пути к нефти.
На вторые сутки ветер достиг ураганной силы. Бригада прекратила работу — по островку было опасно передвигаться: ветер мог подхватить человека и унести в море. А там гуляли волны, каких еще не видел ни один нефтяник, — огромные, крутые, с лохматыми шапками желтой пузыристой пены.
«Волны с силой бьют в устои острова, ветер давит на вышку, — докладывал мастер по коротковолновой рации, — она начинает раскачиваться…»
Наступила ночь, а шторм не ослабевал.
На берегу собрались те, чьи мужья и отцы находились там, далеко за горизонтом, в непроглядной тьме. Среди них была и жена мастера с сыном — в ту пору Джафару едва исполнилось пять лет.
Ночью в тресте морского разведочного бурения никто не сомкнул глаз. Все работники собрались на радиостанции. Здесь царила тишина. Слышался только голос директора треста, разговаривавшего с далеким островом, да хриплый баритон в динамике — мастер бригады и в эти критические минуты был сдержан, мужествен. Ему было известно, что в порту наготове стоят корабли — они выйдут в море, как только чуточку стихнет и можно будет надеяться, что удастся приблизиться к буровой. Но он знал и другое: под напором урагана все сильнее раскачивается вышка, расшатывает остров — вот-вот он рухнет…
В три часа ночи связь с островом оборвалась.
Когда кораблям удалось подойти к банке, они обнаружили несколько торчащих из воды свай. Это было все, что осталось от острова.
Мать увезла Джафара в деревню — к своим родителям. Она прокляла море, отнявшее мужа. Она делала все, чтобы сын, когда подрастет, и думать не смел о Каспии.
Мать умерла шесть лет назад. А спустя год Джафар покинул селение, приехал сюда и стал работать в том самом тресте, где когда-то трудился отец…
Вздохнув, Джафар принялся за работу: проверил акваланг, осмотрел фотокамеру, бережно уложил ее в непроницаемый футляр. Он сам склеил эту коробку из органического стекла, придумал хитроумный запор: надвинешь крышку, повернешь рычаг, и в бокс с фотоаппаратом не просочится ни капли влаги.
На воде уже покачивалась автомобильная камера с пришнурованным к ней круглым куском брезента. Акваланг и прочее снаряжение были уложены на резиновый плот. Джафар надел ласты, оттолкнул плот от берега и поплыл за ним в море.
Уже неделя минула с того дня, как случай свел его с капитаном Беловым. Ну, было и прошло. Казалось, давно бы следовало забыть и о милицейской «Волге» с лопнувшим скатом и о бесплодной погоне за спекулянтом. Так нет, память то и дело возвращала к этому происшествию. Вот и сейчас в ушах звучал глуховатый голос Белова: «Позвони при случае».
Позвони!.. Всю эту неделю Джафар, что называется, дневал и ночевал на буровой. Там случилась серьезная неприятность: обвалились стенки скважины. На острове переполошились. Никто из нефтяников не считал себя вправе после работы съехать на берег. Сменившиеся с вахты наскоро ели и спешили к вышке, чтобы подсобить товарищам, — в то трудное время на счету была каждая пара рук.
«Работать на морской буровой — не халву есть». Афоризм принадлежал соседу Джафара по комнате в общежитии, старшине промыслового катера Фирузу. Вспомнив эти слова, Джафар усмехнулся. Да, нелегкое дело, что и говорить. Во всяком случае, у работников милиции жизнь намного спокойнее.
