Славянский мир Начальной летописи - [40]
На северо-восток от дулебов, или волынян, в области Припяти и к югу от этой реки, на пространстве между Стырем и Днепром расселились славяне дреговичи (дреговичи, другвичи), деревляне (дерева, древляне) и поляне (поли). По указанию Начальной летописи, дреговичи[188] жили между Припятью и Западной Двиной, так что, принимая это известие в буквальном смысле, следовало бы допустить, что кроме побережьев северных притоков Припяти им принадлежали области Немана и Вилии с одной стороны и левых притоков Днепра – Дручи и Березины – с другой. Но между тем нет сомнения, что значительная часть Неманского и Вилейского бассейнов с глубокой древности была занята литовскими племенами, а полость Березины и Дручи, по точным определительным свидетельствам летописей, относящимся к событиям начала XII века, была заселена кривской ветвью славян. Так, в 1116 году Глеб Всеславич Полоцкий повоевал дреговичей и сжег город их Слуцк, что на припятском притоке Случи (теперешний уездный город Минской губернии), а Владимир Мономах в отмщение за это сжег полоцкий город Минск (Ипат., с. 7). В 1127 году Мстислав Мономашич отправил союзных князей на кривичей, на города их: Изяслав, Борисов, Логожск, которые, как и Минск, находятся в области Березины, и на Дрьютеск (Лавр., с. 130; теперешний Друцк на Друче). Под 1149 годом Ипатьевская летопись называет главными пунктами всех дреговичей Клеческ (теперешний Клецк у верховьев припятского притока Лани) и Слуцк (Там же, с. 45). Ввиду таких ясных и положительных данных нет никаких оснований принимать дословно известие Начальной летописи о расселении дреговичей. Может быть, следует допустить только, что летописец, отмечая области их между Припятью и Двиной, имел в виду не более как указать, что поселения этого племени, или земля дреговичей в его время, то есть в конце XI века, лежали к северу от Припяти по направлению к Западной Двине. Собственно область дреговичей ограничивалась на севере волоком или водоразделом между левыми притоками Припяти с одной стороны и с другой – полостью Немана, занятой, как мы полагаем, в эпоху Начальной летописи ятвягами, и полостью Березины, заселенной уже кривскими славянами. С подчинением ятвягов, когда главные массы их подвинулись далее на северо-запад, вниз по Неману, в соседство с пруссами, дреговичи с юга и кривичи с востока перешли в Понеманье, которого географическая номенклатура в области, лежащей ниже неманских притоков Сервяча с левой и Березины с правой стороны, представляет признаки, общие всем землям, занятым позднейшей славянской колонизацией, а именно гидрографические названия преимущественно иноязычного происхождения (Щарья, Зельва, Жижма, Дитва, Котра и т. д.), топографические же преимущественно славянского. Следы дреговского, или дороговского, населения в области Припяти сохранились, может быть, в названиях теперешних населенных мест: Дороги и Старые Дороги на реке Орижне, притоке Птича (на шоссе из Слуцка в Бобруйск), Дричиново на волоке между Птичем и Свислочем Березинским, Дорошевичи на Припяти к востоку от Турова, Дрогичин к северо-западу от Пинска и близ него на севере Доргужа, рядом с Ятвезем; речка Доргобужа, текущая из озера Горного в Яцольду, на ней Здитов; затем – в области Немана: Дорогова, или Дорогва, на Сервяче близ селений Ятвизь и Литовщизна (к юго-востоку от Новогрудка), Дороглины между реками Щарой и Зельвянкой (в северо-западном углу Слонимского уезда); Дригиня речка, через Гривду вливающаяся в Щару (Слонимского уезда), и на ней несколько селений этого имени; к юго-востоку от них Деречин, Дорогичин между Зельвянкой и Россой, близ местечка Изабелина на юго-запад от Ятвезей, что под Волковыском; Деречин, предместье города Пружан, и Дречаны на водоразделе между Неманом и Бугом, к юго-западу от Свислоча и находящихся близ него Ятвизей и Ятвезка. Как кажется, население дреговичей простиралось на запад в область Западного Буга, с которым Припять стоит в тесной связи через Мухавец, и таким образом оно охватывало северную окраину Дулебской области. К этой мысли приводят, во-первых, то обстоятельство, что Побужье, к северу от предположенных нами пределов Червенской земли, первоначально принадлежало непосредственно к Киевскому княжению, во-вторых, названия урочища Сухой Дорогвы, в XIII веке бывшего близ границы волынско-польской, и селений, находящихся теперь в Побужье, – Дорогуска на Буге, к западу от Холма, Дорогуча на Вепре, к северу от Красностава, и далее на север: Дорогичин на Буге – к северо-западу от него Дроглин на дороге в Брянск, Дорожки на Нареве, к югу от Белостока, Дрига, близ Суховоля, и известных нам Ядвижей. Таким образом, поселения дреговичей, начинаясь у волока между Березиной и Птичем, тянулись на запад, сначала соприкасаясь с инородцами в области Немана, а потом, занимая эту область, – к Бугу, за которым они сливались с мазовецким племенем ляхов, – и на север к Нареву и Бобру, где они отделялись болотами и лесами первоначально от пруссов, а может быть, уже с XII века от ятвягов. Южными окраинами своими они сближались с расселениями дулебов. По крайней мере на южных притоках ее до сей поры названия некоторых местностей обнаруживают сродство с племенным их именем, каковы, например: Старый Дорогинь к юго-востоку от Овруча на Норине, Доротичи (?) на Случе, Дорогобуж (XI век) на левом берегу Горыни, Дорогощи у города Острога, недалеко от села Дулибы. Эти пункты могут указывать на крайние юго-западные поселения дреговичей, в области Горыни, или, как она была известна в древности, в Погорине. Заметим здесь, что причины раздора в XII веке между володимирскими и киевскими князьями, раздора, предметом которого служила Погорина со своим центральным городом Дорогобужем, могли скрываться в смешанности населения этой области (дулебы и дреговичи) и в нарушении русскими князьями старых земельных межей, которое запутало права и притязания как с той, так и с другой стороны.
Русский историк Николай Павлович Барсов (1839–1899), профессор и библиотекарь Императорского Варшавского университета, посвятил свою диссертацию географии начального периода русской истории (IX–XIV вв.), славянским народам, их соседям, а также территориям, на которых они жили и которые колонизировали. Впервые книга увидела свет в Варшаве в 1873 г. Петербургский университет удостоил Н. П. Барсова степени магистра русской истории за чрезвычайно ценный вклад в науку. Он получил за эту работу Уваровскую премию.
Наполеон притягивает и отталкивает, завораживает и вызывает неприятие, но никого не оставляет равнодушным. В 2019 году исполнилось 250 лет со дня рождения Наполеона Бонапарта, и его имя, уже при жизни превратившееся в легенду, стало не просто мифом, но национальным, точнее, интернациональным брендом, фирменным знаком. В свое время знаменитый писатель и поэт Виктор Гюго, отец которого был наполеоновским генералом, писал, что французы продолжают то показывать, то прятать Наполеона, не в силах прийти к окончательному мнению, и эти слова не потеряли своей актуальности и сегодня.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.