Славянская мифология - [19]

Б. в роли ритуального деревца была обязательным элементом троицкой обрядности (преимущественно у восточных славян): срубленными березками украшали дворы и ворота, улицы, окна и двери домов, часовни и церкви. У русских в четверг перед Троицей совершался обряд «завивания березки»: девушки шли в лес, выбирали там молодую Б. и под пение обрядовых песен закручивали на дереве ветки в форме колец, связывая их своими лентами, поясами или нитками; рядом с «завитой» Б. водили хороводы, кумились, гадали о будущем замужестве, устраивали совместное угощение. В день Троицы вновь ходили к этому дереву, чтобы «развить», «распустить», «освободить» Б. Наряду с этим совершались обряды и со срубленной «троицкой березкой»: деревце украшали лентами, бусами, цветами, ходили с ним по селу, а затем выносили за его пределы и там сжигали или топили.

Ветки Б., особенно те, которые были использованы в обрядности Семика, Троицы, Юрьева дня, Ивана Купалы и др., оценивались в народной магии как надежный оберег. У всех славян считалось, что заткнутые под крышей, оставленные на чердаке березовые ветки могут защитить дом от молнии и бури; воткнутые посреди посевов в поле, они оберегали урожай от грызунов и птиц, от градобития. С помощью березовых веток, веников и венков старались уберечься от нечистой силы, болезней, стихийных бедствий. Накануне Ивана Купалы ветки Б. затыкали в двери хлева, чтобы преградить путь ведьме; на рога коровам надевали березовые венки для защиты от порчи. Во многих местах верили, что при битье больного березовым прутом болезнь должна отступить.

В знахарской практике к Б. ходили для символической передачи болезни дереву. Например, страдающий малярией ходил в лес, тряс молодую березку, говоря: «Тряси меня, как я тебя, а потом перестань» (пол.). Русские крестьяне обращались к Б. с просьбой об исцелении и при этом скручивали над больным березовые ветки, угрожая дереву, что не отпустят до тех пор, пока болезнь не отступит.

Лит.: Мифы народов мира. М., 1980. Т. 1. С. 169; Виноградова Л.Н., Усачева В.В. Из словаря «Славянские древности»: Береза // Славяноведение. М., 1993. № 6. С. 9–21; Соколова В.К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов. М., 1979. С. 188–212.

Л.H. Виноградова

БЕРЕМЕННОСТЬ, беременная женщина. Б. ж. почитается как олицетворение плодородия, ей приписывается магическая сила, охранительные и др. благотворные свойства. С другой стороны, Б. считается состоянием и временем, опасным и даже «нечистым», отсюда многочисленные запреты и ограничения в поведении Б. ж., направленные на защиту ее и будущего ребенка. Опасность, исходящая от Б. ж., связана с присутствием в ней двух душ и с ее близостью к границе жизни и смерти (ср. русскую поговорку: «С брюхом ходить — смерть на вороту носить»), и это вызывает разнообразные охранительные меры со стороны окружающих.

Способность Б. ж. к магической передаче плодородия используется во многих обрядовых действиях, направленных на рождение детей, плодовитость скотины, домашней птицы, плодовых деревьев, обеспечение урожая. Б. ж. может избавить от бесплодия; к ней обращаются, когда ведут корову на случку, — Б. ж. снимает фартук и трижды бьет им корову. Во время засухи Б. ж. обливали водой, чтобы вызвать дождь. При пожаре она обходила дом, и огонь стихал.

Социальные функции Б. ж. резко ограничены: она не может быть крестной матерью, свахой, дружкой на свадьбе, участвовать в похоронах, обмывать покойника и др. Если ее участие было необходимо, принимались специальные защитные меры. Известны поверья, что Б. ж. приносит несчастье, но встреча с ней на улице может расцениваться и как добрый знак.

Поведение окружающих по отношению к Б. ж. должно было предохранить ее от действия злых сил, обеспечить благополучные роды и не повредить будущему ребенку. Люди старались не отказывать в просьбе Б. ж., особенно когда просьба касалась еды, иначе мыши могут погрызть одежду, у ребенка появится родимое пятно и т. п. В присутствии Б. ж. запрещаются ссоры, крики и даже громкие разговоры, способные испугать ее и повредить ребенку.

Сама Б. ж. должна соблюдать необходимые запреты, избегая «нечистых» мест и «нечистого» времени. Ей запрещается стоять и сидеть на пороге, на меже, находиться на перекрестке, на кладбище, подходить к строящемуся дому, выходить из дома после захода солнца; она должна особенно строго соблюдать общие для всех запреты (например, запрет на работу в праздники).

Для защиты от нечистой силы, сглаза и порчи Б. ж. всегда имела при себе предметы-обереги: красные шерстяные нитки, лоскуты, ленты, шнурки, которые она обвязывала вокруг пальца, руки, шеи, пояса; пучок разноцветной пряжи, завязанный «мертвым узлом»; железные предметы — иголку, нож и т. п.; щепки от разбитого молнией дерева, уголь, кусочек кирпича от печи, соль и пр. Оберегом могли служить и специальные действия: выворачивание одежды наизнанку, развязывание узлов на одежде и др.

Множество запретов и предписаний соблюдалось Б. ж. с целью обеспечить благополучное течение Б. и предотвратить выкидыш. Б. ж. пила дождевую воду с опрокинутого вверх дном ведра, остерегалась ступить в след коня и т. п. Во избежание трудных родов Б. ж. запрещалось стоять на пороге, переступать через жердь, оглобли, хомут, веник, перелезать через забор, через окно, перешагивать через топор, вилы, грабли и т. п. На Украине по пятницам Б. ж. не расчесывала волосы, чтобы не обидеть Параскеву