Славянская мечта - [11]

После обряда «снятия фаты» и прощания музыкантов, что означает финиш процесса бракосочетания, отец Тарас, уже изрядно подвыпивший, вновь взял слово. На этот раз Грише уже отчетливо послышалось крамольное в речи святоши: «таки не кожній с-с-сучці щастя в-випадає», хотя Гриша уже не особо вслушивался в слова священника – теперь они закадычные друзья.

Сам по себе батюшка слыл добрым и бескорыстным человеком. О его пагубном пристрастии к выпивке жители села знали, но прощали эту слабость, так как именно выпивкой рассчитывались за любой проведенный ритуал. Случись крестины, свадьба или похороны – отец Тарас, проведя все необходимые действия и прочитав молитвы, непременно приглашался за стол. Церковные обряды получались у местного служителя культа неимоверно длинными. Как искренне верили односельчане: если бы батюшка не заикался, то молитвы читались бы в два раза быстрее. Приглашение к столу от утомленных затянувшейся процедурой мирян зачастую служило отцу Тарасу сигналом к окончанию церемонии. Он с удовольствием соглашался разделить с пригласившими его людьми радость или горе за ритуальным обедом, где непременно хорошенько напивался и забывал стребовать оплату. Впрочем, забывал он только в первые дни своего пребывания в селе, потом брать деньги стало уже просто неловко. Вдобавок, еще не совсем отошедшие от коммунистическо-атеистической пропаганды жители Шаровки посещали церковь крайне редко и с опаской. Из-за этого церковная касса всегда находилась в плачевном состоянии, а ее хранитель очень часто голодным. Даже средства на ремонт храма, кстати, построенного на пожертвования сельчан, собирала церковная староста баба Сянька, не доверяя деньги любившему выпить батюшке. От безысходности отец Тарас начал ходить по домам жителей Шаровки, предлагая обряд освящения жилья. По заведенной уже традиции, после совершения таинства освящения, благодарные хозяева угощали пресвитера колбасой и самогоном. Таким образом, обходя в день по одной хате, он всегда был сыт и пьян. На справедливые замечания односельчан о недостойном образе жизни, частенько видевших служителя культа возвращающимся с очередного обряда, отвечал: «Ви не дивитесь, що я роблю, краще ходіть до церкви та слухайте, що я вам кажу на проповіді»[9].

Когда все дворы несознательных прихожан были пройдены, отец Тарас пустился по второму кругу. На возмущенные возгласы типа: «Та ви вже святили цю хату, досить!»[10], – служитель культа давал разъяснения: «Чим частіше я це роблю, тим вам краще»[11]. Но на третьем заходе вера шаровчан в необходимость периодического проведения данного обряда изрядно пошатнулась. Домовладельцы попросту перестали открывать двери местному священнику, прячась в самых необычных местах, будучи застигнутыми врасплох. Совершенно невозможно представить, как сложилась бы дальнейшая судьба проповедника, если бы в это время не завязалась дружба между ним и Самосваловым. Шаровчанам не из книг пришлось узнать, что означает солидарность религии и власти. Теперь в двери домов стучал участковый инспектор, под благовидным предлогом знакомства в рамках исполнения служебных обязанностей, и не открыть ему не осмеливался ни один житель села. Едва завязывалась беседа между обывателями и стражем порядка, как во дворе появлялся трезвый иерей с ведром святой воды и дымящимся кадилом. Не обращая внимания на присутствующих, батюшка сразу же приступал к таинству освящения жилища. Он молниеносно перемещался из комнаты в комнату, читая молитвы и размахивая кистью, не давая следующим за ним хозяевам опомниться. Самосвалов не уходил, но и не вмешивался, разыгрывая показное удивление и любопытство. Обильно окропив все помещения, отец Тарас, тихо и невнятно допевая молитву, поворачивался лицом к хозяевам и пристально всматривался им в глаза в ожидании вознаграждения. По старой привычке последние предлагали расчет натуральным продуктом, стыдливо прикрывая телом бутыль с самогоном от взора инспектора. Но здесь их ждал неприятный сюрприз, отец Тарас отрицательно качал головой и косился глазами на Гришу, давая понять, что запрещенному самогону здесь не место и расчет теперь проводится только деньгами. Если сумма, предложенная хозяевами, казалась батюшке маленькой, он немедля повторял обряд еще раз, и так до тех пор, пока вознаграждение не возрастало до нужного уровня. Собранные деньги подельники делили пополам. Солидная прибавка к жалованию сильно подняла настроение Григорию. Особенно радовал тот факт, что банкноты попадали к нему относительно честным способом.

Не забывал Григорий и за исполнение профессионального долга. За считанные дни участковый инспектор навел полный порядок в служебных делах. Прежде всего, беспокоили два заявления, оставшихся от предшественника Самосвалова. Первое о пропаже одиннадцати кур гражданки Марии Божко, и второе, опять-таки кража: Юхим Подперезанный заявил о пропаже коровы. Написанные пострадавшими собственноручно и зарегистрированные по всей форме. Было и третье заявление, принятое уже самим Гришей, хотя еще не зарегистрированное, от гражданки Анны Юрченко на избившего её собственного мужа, пьяницы и драчуна. Немного поразмыслив, Гриша решил начать с супруга Юрченко, вызвав его к себе на разъяснительную беседу, как любили в те годы выражаться в милиции. Моментально прибывший Анатолий Юрченко, муж Анны, оказался невысокого роста мужичком, похожего на старичка-лесовичка.