Сладость горького миндаля - [21]

Садовник доложил об этом господину перед ужином, когда тот играл в вист с Монтгомери, Грэхемом и Хилтоном, а Марвилл и Говард наблюдали за игрой. Мистер же Гелприн, заметив, что с ним никто не желает играть, уединился у камина с томиком Шекспира.

Доклад Ливси не на шутку разозлил лорда Генри, но весьма заинтересовал его гостей, откровенно маявшихся от безделья.

— Как интересно, Корбин! — Арчибальд Хилтон пришёл даже в возбуждение. — А чьи это гробы?

— Пятого графа Блэкмора, Джошуа Корбина, моего прапрадеда, его племянницы, достопочтенной Вайолет Кавендиш, и его сестры Кэролайн, матери Вайолет, — морщась, точно от зубной боли, сообщил граф, — невозможно понять, чьи это нелепые шутки. Деревенские мальчишки, не иначе, балуются.

— Это нечистая сила, ваше сиятельство, — уверенно пробурчал садовник, — гроб лорда Джошуа в прошлый раз грум, конюх и я еле подняли, чтоб снова на постамент поставить, а тут — опять в углу валяется. Мальчишкам его и с места не сдвинуть, гроб-то морёного дуба, чай, весит не меньше трёхсот пятидесяти фунтов.

— Да полно вам, Джордж, там и трёхсот не будет, а то и того меньше, — отмахнулся лорд Генри.

Монтгомери тоже был весьма изумлён.

— Вы хотите сказать, Генри, что гробы… двигаются?

— Ну, движения-то никто не видел, — досадливо уточнил граф Блэкмор, — просто ещё ни один из них, как откроешь склеп, не стоял, как положено. В прошлый раз гроб матери Вайолет развернулся и лежал на боковом постаменте перпендикулярно, другой — стоял вертикально, отчего из него вывалился скелет моей дальней родственницы в полуистлевшем наряде прошлого века, а ещё один гроб, как раз Джошуа, оказался перевёрнутым и треснувшим. Выглядело всё так, как будто его швырнули через весь склеп. Но он подлинно дубовый и довольно тяжёлый.

— А ещё у трёх гробов были сдвинуты крышки, из-под которых свешивались набок руки и ноги погребённых, — мрачно наябедничал садовник.

Все столпились около Ливси и графа. Рассказ показался невероятным всем, кроме даже не оторвавшегося от книги Гелприна и Чарльза Говарда.

— Господи, а ведь я читал о таком, — глаза Говарда округлились, снова придав ему сходство с попугаем. — В Стэнтоне, в Суффолке, было что-то подобное и ещё где-то в колониях, на Антильских островах, кажется. И тоже никто ничего не мог понять.

— Да и тут ничего не поймёшь, — кивнул Корбин, — ни наводнения, ни землетрясения, а гробы перемещаются по запертому склепу.

— А можем мы поглядеть? — спросил исполненный неподдельного любопытства Перси Грэхем.

Граф оторопел.

— Да полно вам, Грэхем, на что там смотреть? Гробы и гробы. К тому же только что прошёл дождь, там всё в грязи.

— Ну что вы, в самом-то деле, Блэкмор, что нам та грязь? — Арчибальд Хилтон выдвинулся вперёд, тоже явно заинтригованный, — ещё один день взаперти мы не выдержим. Пойдёмте, прогуляемся, ведь это совсем недалеко, как я понимаю?

Генри Корбин вяло пытался отмахнуться: ему совсем не улыбалось тащиться в семейный склеп, он уверял гостей, что по такой сырости они промочат ноги, идти надо в обход по холму — почти полмили, а смотреть в склепе абсолютно не на что. Гробы, они и есть гробы.

— Я много интересного слышала о вашем фамильном склепе, — раздался от входа мелодичный голос герцогини Хантингтон, и она, в отливающем искрами шёлковом чёрном платье с серебряным шитьём, похожая на королеву, появилась в бильярдной. — Мистер Грэхем прав, лорд Генри, — миледи послала Перси сдержанную улыбку, от которой тот затрепетал, — было бы интересно посмотреть, что там. Как он выглядит, этот склеп?

— Это крипта, подземелье часовни, моя дорогая, — неохотно объяснил лорд Генри, и было заметно, что все эти разъяснения не очень-то ему по душе, — усыпальница небольшая, квадратная, шестнадцать на шестнадцать футов, углублена в землю почти на восемь футов, причём на пару футов её выдолбили в скальной породе. Стены и пол выложены камнем. В стенах — ниши для гробов, в центре — три постамента.

— И три гроба двигаются по запертому склепу? — герцогиня недоверчиво подняла соболиные брови, — этого же не может быть, ваше сиятельство.

— Ну, — скривился лорд Генри и снова нехотя уточнил, — никто не видел, что они двигаются, моя дорогая, просто гробы всё время оказываются не на месте. Я думаю, это мальчишеские шалости.

— А чем был известен этот ваш предок Джошуа? — оказалось, герцогиня слышала почти весь разговор, понял Монтгомери.

Лорд Генри покачал головой и развёл руками.

— Я штудировал в нашей библиотеке старинные летописи, изучал семейные предания, но ничего про него не нашёл. Смотрел и записи церковных книг, но около восьмидесяти лет назад в церкви был большой пожар, очень многое утеряно. Известно, что родился он в 1717 году, сын высокородной Энн, урождённой Пайн, и Ричарда Корбина, четвёртого графа Блэкмора. Ничего я не нашёл и о его сестре и племяннице.

— А в том старом хранилище на третьем этаже смотрели?

— Нет, там не искал, — виновато покачал головой граф, — просто руки пока не дошли.

— Я поддерживаю предложение графа Нортумберленда, — объявила леди Хильда, — давайте после ужина сходим туда, — глаза герцогини сияли, — это развлечёт нас, дорогой Генри, мы подлинно засиделись в четырёх стенах, да и дождь, заметьте, кончился.