Сладкая жизнь - [11]

Он все стоял на безлюдной почти дорожке, глядя в сторону остановки, но, словно почувствовав желание той, с кем говорил пять минут назад, побыстрее выкинуть его из головы, последовал ее примеру. Забывая о ней — и заодно о том, зачем все же приехал сюда, потому что не любил в себе копаться, — и возвращаясь к «мерседесу».

Он посмотрел в зеркало заднего вида, отметив, что пацаны указание выполнили правильно — джип с охраной, находящийся в начале Аллиного дома, пока он стоял у ее подъезда, медленно полз за ним, когда он выезжал, и сейчас, когда она ушла, парковался за «мерсом». Второй джип, темно-зеленый «чероки», стоял перед ним метрах в пяти. Охраны, бля, как у президента. И грамотно все сделали — она и не заметила, что он не один. Вообще не было желания их с собой брать — ни к чему, чтобы видели его с этой. Ладно бы там модель какая или просто броская красивая телка — пусть смотрят из машин да облизываются, пусть убедятся лишний раз, кто он такой, их старший.

Но чтобы кто-то видел его с ней, с Аллой, не хотелось. Специально даже пацанам сказал, когда сюда ехали, что надо отблагодарить ту, что спасла, — когда тормознул у «Октябрьского поля» и вышел за цветами, решил, что надо что-то им сказать, а то не поймут. Ненавидел объяснять свои действия, привык делать то, что хочется, еще с тех пор, как своя команда появилась, — и уж особенно с тех пор, как Кореец в Штаты отвалил и он главным стал.

Но все же молодцы пацаны, четко все сделали. А Генка все бубнит, что дисциплина ни к черту, распустил людей. А они молодцы, надо к Новому году деньжат подкинуть — им католическое Рождество по херу, как и ему самому, это Кореец о нем вчера напомнил. Он же иностранец натуральный, больше года уже как в Штатах живет — а у них там Рождество поважнее любого Нового года. Тем более с американкой живет — приятная девка, молодая, сразу видно, богатая. Ладно, надо будет устроить ему праздник — вечерком, после всех дел.

Выходить было лень, и он быстро достал мобильный, набирая номер.

— Сейчас в «Университетскую», там и похаваем. Все, вперед.

«Чероки» двинулся с места, и он медленно стартовал за ним, немного напрягаясь оттого, что нельзя поехать как всегда — обгоняя и подрезая всех и вся, не признавая никаких правил, кроме одного. Согласно которому ехать надо так, как тебе хочется. А теперь хер — Кореец настоял, чтобы он с охраной ездил, и, хотя пытался его переубедить, потом сдался. Кореец он и есть кореец, хитрый, черт, и осторожный — один джип впереди должен быть, один сзади, а ты, Андрюха, между ними, и чтобы не отрывались друг от друга. И ведь прав оказался — припаркуйся он тогда первым у офиса этого Германа, приняли бы, падлы, только так.

Может, навестить пидора? Он задумался всерьез, представляя, как вытянется рожа у этого урода, когда к нему в офис заявится тот, кого он сдал мусорам. Заманчивая идея, но если Кореец узнает… Достаточно того, что он сегодня уехал, пока тот спал, — первые три дня после того, как произошла эта история с Германом, так и сидел в доме в Переделкино, куда Генку перевез, и тот и слышать не хотел, что у Андрея дела. «Ты е…нулся, Андрюха, — тебя мусора ищут, а ты куда-то срываешься. Пошли кого-нибудь, и все дела. И про мобильный свой забудь, пусть пацаны другой возьмут».

С ним не поспоришь — так и сидел безвылазно. А сегодня смотался — решил, что хватит. Кореец озлобится, конечно, когда проснется, — ну да ничего, надо ему праздник вечерком устроить, он и отойдет. И причину придумать вескую для отсутствия. На самом-то деле смотался просто так, просто потому, что надоело сидеть на жопе, охота была покататься по городу, в кабаке попировать. Но ведь можно сказать, что дела были, надо ведь бабки зарабатывать. Это Кореец поймет, это важно — сейчас им все бабки нужны, какие можно поднять.

А Герман… Он даже не заметил, как пальцы стиснули руль, — рожа эта встала перед глазами. С красноватыми прожилками на носу, всклокоченной бородой. На «линкольне» ездит — а выглядит как свинья, рыло помятое, костюмчик узковатый, словно на сейле брал, где его размера не было, и кольцо бабье на мизинце, с камнем каким-то цветным. Он, кстати, и раньше такой был, Герман, неопрятный какой-то, и это презрение вызывало, потому что сам всегда огромное значение придавал внешнему виду.

Ладно, дойдут до него руки — лавэ он и так и так отдаст, а вот за то, что сдал мусорам, ответит уже не деньгами. Охрану он ему, правда, нанял по настоянию Корейца — позвонил человеку одному, комитетчику бывшему, Вадюхиному еще знакомому, объяснил примерно, что и как. Плати еще теперь за то, чтобы крыса эта спокойно по земле ходила. Ну ничего, потом вернет сполна.

Он отвлекся и выругался, едва не въехав в замедливший ход «чероки». Двести двадцатый «мерс», который забрал только сегодня утром — банкир один близкий подогнал, позвонил ему, сказал, что тачка нужна срочно хорошая и надежная, на пару недель, тот и подогнал тут же «мерс» с госномерами, — так и требовал вжать педаль газа в пол. Он вообще всем машинам предпочитал «мерсы» — как и Вадюха.

Когда Генка, улетая в Штаты, сказал, что Вадюхин «мерс» загнать хочет, трехсотый, купе, — чего, мол, ему в гараже гнить, и так год простоял, — он в него вцепился буквально. «Мерсу» почти четыре года было, но как новье, супертачка, со всеми наворотами — тем более что он знал чья, это было самым главным. Кореец ему начал, правда, — со своего деньги брать не хочу, да и примета херовая, Вадюху убили, когда он к этой тачке шел, — но он ему по ушам поездил, мол, не совсем для себя, в общем, херню какую-то наплел. И лавэшки ему всучил, сороковник баксов почти, хотя переплатил явно. Но чувствовал себя в нем — не передать.