Сладкая улыбка зависти - [91]

Глава тридцать первая Второй шанс

Осень в Ратманове всегда была прекраснейшим временем года, а нынешняя выдалась особенно яркой. Дождей почти не было. Липы в аллеях парка сверкали на солнце, как червонное золото, в саду наливались красными боками твердые кисло-сладкие яблоки, а на террасах благоухали розы. Ольга всегда обожала осень и то, что приехала домой в это прекрасное время года, особенно ценила. Княжне было хорошо и в саду среди яблонь, и в лесу у водопада, и в тиши любимого дома, где теперь жили лишь она и тётушка Апраксина. Печаль в Ольгиной душе постепенно стихла, зарубцевались душевные раны, а потом вдруг пришло понимание, что нужно жить дальше.

В тот день, когда она увидела беременную Сикорскую, княжна не могла рассуждать здраво. Женщина, причинившая ей так много зла, а теперь глядевшая на неё с ненавистью, ждала ребенка! Разве могло быть в жизни хоть что-то более несправедливое? Сердце Ольги вдруг зачастило, потом замерло, а следом зашлось от острой, как игла, боли. Смерть на мгновение заглянула княжне в глаза и… отступила.

– Домой, мне нужно домой, – прошептала Ольга.

Она уже не хотела думать ни о своей гордости, ни о том, что скажут брат и сёстры. Ей было всё равно: воля, силы и достоинство – всё исчезло, растворилось в горе, как сахар в чашке с чаем. Хотелось спрятаться и никого не видеть. Ратманово показалось Ольге землёй обетованной. Уехать, уехать немедленно!.. Вспомнились слова Алексея: «Фрейлина может покинуть двор, только выйдя замуж или вследствие тяжёлой болезни». Мужа у Ольги не было и уже не будет. Оставалась только болезнь. Стыдно было обманывать и императрицу, и великую княгиню, но Ольга знала, что встреча с бывшей камер-фрейлиной оказалась последней каплей, переполнившей чашу её горя. Княжна больше не могла бороться с тоской и при этом выглядеть счастливой и весёлой. Силы кончились.

«Можно хотя бы попросить отпуск, – вдруг поняла Ольга. – Поговорю с великой княгиней, а потом уж – с Елизаветой Алексеевной».

В Павловске Ольга присоединилась к играющей в шарады весёлой компании. Великий князь Николай стоял, раскинув руки, посреди площадки для крикета, а Александра Фёдоровна пыталась угадать, что же это значит. Наконец она сдалась, и тут выяснилось, что великий князь всего лишь хотел изобразить русскую букву «Т». Это так развеселило молодожёнов, что они закатились от хохота. Как же эти двое любили друг друга и как были счастливы!..

Великий князь ушёл играть в мяч со своими адъютантами, а Александра Фёдоровна заметила Ольгу у края площадки и подошла к ней.

– Холли, как хорошо, что вы вернулись пораньше! У меня есть изумительная новость: сегодня был доктор, и он сказал, что я жду ребёнка.

Еще одно счастливое материнство! Но теперь чувство зависти лишь на мгновение кольнуло душу и сразу исчезло, ведь Ольга любила великую княгиню. Вот уж кто был абсолютно достоин счастья! Рождение наследника стало предназначением Александры Фёдоровны, так пусть она оправдает надежды мужа, царской семьи и империи.

– Поздравляю, ваше императорское высочество! Счастья вам и благополучия, и чтобы малыш родился здоровым, – пожелала Ольга.

– Я надеюсь, что будет мальчик! – сияя глазами, воскликнула Александра Фёдоровна. – Ник говорит, что обрадуется и дочери, но я-то знаю, что все ждут от меня наследника.

– Всё получится так, как хотите вы…

Александра Фёдоровна суеверно скрестила пальцы и призналась:

– Я просто рада тому, что беременна, остальное пока не важно.

Великая княгиня сияла от счастья. Не портить же ей сейчас настроение просьбой об отпуске. Но если не сейчас – то когда?.. И Ольга решилась:

– Ваше императорское высочество, позвольте мне обратиться с просьбой, – сказала она. – Можно мне попросить отпуск?

В глазах Александры Фёдоровны мелькнуло сочувствие:

– Вы устали, – вздохнула она. – Конечно, вам тяжело! Проехали половину Европы туда и обратно, столько мне помогали перед свадьбой. Я отпущу вас, только пообещайте, что возвратитесь в марте. Императрица-мать уже предупредила, что рожать ребёнка я буду в Москве. Я хочу, чтобы вы были рядом со мной.

Ольге показалось, что с её души свалился камень. Семь месяцев – это много. Сейчас для неё и день – целая жизнь.

– Конечно! Я обязательно вернусь, – пообещала княжна.

Простившись с августейшей четой, Ольга отправилась в столицу. Ей предстоял тяжёлый разговор с императрицей. Выслушав княжну, Елизавета Алексеевна расстроилась:

– Холли, почему-то мне кажется, что я вас больше не увижу, – грустно призналась она. – Я надеюсь, что ваша судьба сложится хорошо, и вы ещё найдёте своё счастье. Я отпускаю вас. Возвращайтесь ко двору, когда будете к этому готовы. И обещайте мне не принимать скоропалительных решений. Вы же не сказали своим, что написали то злосчастное письмо жениху?

– Нет. Мои родные уехали в Англию задолго до моего возвращения из Берлина, а теперь я собираюсь в поместье, не дождавшись их возращения в Петербург. Пока никто ничего не знает.

– Вот и хорошо! Поезжайте, отдохните и выбирайте свой путь сердцем, а не разумом. В вашем возрасте голова – плохой советчик.

Елизавета Алексеевна отпустила Ольгу, а к вечеру прислала в дом Черкасских прощальный подарок: левретку – дочь своей любимицы Розы. На доставленном вместе с собачкой розовом листке, императрица написала: