Сладкая Тьма - [18]

От заветных припасов меня отделяло лишь одно небольшое «но»: Проклятый с молотком расхаживал из стороны в сторону у входа в магазин. Пробраться мимо никак не получится, придется вступать в бой. Я снял кроссовки (чтобы не шуметь при ходьбе), засел в темноте и изучал траекторию движения своего врага, считал каждый его шаг, запоминал каждый поворот головы, продумывал, как можно подобраться поближе, скрываясь за автомобилями.

Через пять-десять минут я был готов. Проклятый следовал определенному маршруту, делал всё, словно он запрограммирован, почти как робот. Я подкрался сзади, схватил врага за подбородок, приподнял голову и со всей силы резанул по шее ножом. Он не успел оказать никакого сопротивления.

Магазинчик был частично разграблен. Некоторые продукты валяются на полу, полки перевернуты, какой-то дебил даже кассу вскрыл и вытащил деньги. Но припасов мне всё равно хватит с лихвой на неделю-другую. Пришлось трижды бегать туда-обратно между подвалом и магазином, но оно того стоило. Еще я отыскал там пару свечей и глупый женский детектив.

Комната мигранта не имела окон, а поэтому я наконец-то смог слегка осветить свое временное убежище. Я уже ни на что не надеялся, не ждал помощи, я просто сражался за свою жизнь. Вернее не за жизнь, а всего лишь за следующее мгновение. Чтобы просуществовать чуточку дольше, хоть час, хоть минуту. Обезьяна внутри меня отказывалась сдаваться. Она понимала, что никаких шансов нет, но всё равно заставляла меня сражаться.

Спустя пару дней чревоугодий и пребывания в безопасности, я услышал, как одну из металлических дверей подвала открывают. Я смог различить шаги одинокого противника, поэтому решил принять сражение, а не бежать. Схватив ломик и затушив свечу, я спрятался за дверью в свою коморку. Каждая секунда дается тяжело в такие моменты. Отчетливо слышится собственное неровное дыхание, ускоренное сердцебиение отдается в черепной коробке.

Дверь открылась и наполнилась легким светом от зажигалки, в комнате показался силуэт. Не раздумывая, я нанес сильнейший удар ломом по затылку, затем выхватил нож. Но этого уже не потребовалось, моя цель валялась на полу, кровь медленно вытекала из его головы. Лишь тогда у меня что-то кольнуло внутри, лишь тогда появился вопрос: «а что, если я совершил сейчас ошибку?».

Вновь осветив комнату свечой, я вглядывался в безжизненное тело. Крепкий мужчина средних лет с рюкзаком на спине. У него оказалась при себе еда и вода, небольшой топорик, два охотничьих ножа. На ногах и туловище мотоциклетная защита. А еще он использовал зажигалку. Я убил не Проклятого. Я убил человека…

— О каком поступке вы больше всего жалеете? — умело воспользовался своим ходом Инди. Мы всей оравой разлеглись на наших излюбленных слегка промокших диванах на крыше и играли в «вопрос-ответ». Игра проста до безобразия: каждый по часовому кругу задает вопрос всем остальным. Разумеется, врать и уходить от ответа нельзя, но это уже личное дело каждого.

Несмотря на кажущийся идиотизм, такие маленькие вещи очень помогают сплотить группу. Особенно если эта группа еще не понесла потери, и все только-только притираются друг к другу.

— Жалею, что не вынул вовремя. Алименты пришлось платить восемнадцать лет за секундное замешательство, — ответил Боб, все слегка расхохотались.

— Жалею, что мы принесли всего две бутылки, — пошутил Игл, разливая коньяк по стаканам. Он вместе с Инди и Бобом вернулись еще вчера. Оказывается, Михо договорился с энтузиастами из ближайшего штаба, поэтому мы могли рассчитывать на помощь в снабжении. И это хорошо, ведь прокормиться такой группе не так просто. А еще исследовательские доклады передавались лично в руки сотрудникам ООН, так и безопаснее, и фактор «плохого телефона» не сыграет против нас.

— Голд, Ева, точно не хотите? — поинтересовался у нас Игл, встряхнув полупустую бутылку.

— Мне нельзя, — осуждающе посмотрела на него Ева. Причину она не назвала, но, конечно же, я ее знаю. Ева на легких транквилизаторах. Сам на химии сидел до недавнего времени.

— А я не пью, — в очередной раз сообщил я всем.

— Почему не пьешь? — уточнил Игл.

— В прошлый раз, когда я выпил, началась вся эта херня, — обвел я рукой вокруг.

— Считаешь, что апокалипсис начался из-за твоего студенческого алкоголизма? — хихикнула Ева, поправляя волосы.

— Эта теория ничем не хуже других, — подмигнул я ей, но Ева отвела взгляд. Она все еще негативно реагирует на меня, хоть и старается не показывать этого при других.

— Жалею, что раньше не отправился в Бездну, — вернулся к игре Михо.

— Голд? — напомнил о моей очереди Инди.

— Я ни о чем не жалею, — я поудобнее развалился на диване и устремил свой взгляд вверх, в темную пустоту. — Когда-то, еще до всех этих событий, я дал себе слово поступать так, чтобы потом об этом не жалеть. Видимо, с тех пор я не совершал мучительных для своей души поступков. Или я просто конченная мразь, у которой вообще нет совести. Решайте сами.

— Как же ты себя ненавидишь, — послышался голос Евы.

— Эй! Я ненавижу абсолютно всех! Вне зависимости от национальности, пола, вероисповедания и возраста! — рассмеялся я, почесал нос и продолжил. — Но ты права, я себя ненавижу. Я же не один из этих лицемерных псевдо-мизантропов, которые изображают пренебрежение ко всем, а сами себя такими идеальными видят да в белых плащах. Если я говорю, что «все люди — твари», то я и себя имею в виду.