Сладкая отрава унижений - [13]
Тут Уныньеву прорвало, и она, выпивая уже третью “Радость”, заговорила о своей московской жизни и только к шестой “Радости”, через полтора часа, закончила эту историю. Мы с Нинкой молчали и слушали.
Оказывается, в Москве Уныньева вела удивительно активную жизнь. Она очень хотела забыть Суршильского и поэтому совмещала обучение в МГУ с довольно рискованными (и уж точно что раскованными) авантюрами. В частности, наша Уныньева дважды выходила замуж — за преподавателя с симптоматической фамилией Старцев и за негра с Берега Слоновой Кости, с которым, кстати, развелась совсем недавно. В моральном багаже Уныньевой значилось три аборта, кокаин, работа проституткой, пение на сцене, роман с известным театральным художником и даже интимная связь с женщиной, о чем Уныньева поведала излишне, на наш взгляд, скупо.
В общем, времени она не теряла. Теперь понятно, отчего серые глаза стали обычными, а не как прежде — из детского набора для труда, так я, кажется, говорила?
Непонятным традиционном уму оставалось одно: как ей удалось защитить диплом и не свихнуться?
Или она все-таки свихнулась? Ребенок в двадцать три года это как-то...
— А жениться он не хочет, — объяснила Уныньева. — И ребенок у него уже есть, просто я попросила, и он согласился.
— К восьми утра завтра придешь с пустым желудком, — сказала Пиратова, затуманенная “Радостью”.
— Мне его в баночке принести? — хихикнула Уныньева.
Удивительно, что она все еще могла хихикать. И шутить.
***
СПИда у Зины не обнаружили. Нашли какую-то несерьезную инфекцию, которую она быстренько вылечила и отправилась к Борису в эротическом белье из красно-черных кружев и с заполненными бланками анализов в сумочке.
Самое удивительное, что им оказалось довольно единственного раза. Зина понесла и несла ровно сорок недель, после чего Пиратова и ассистировавший ей Собачков приняли толстую черноволосую девочку (пятьдесят три сантиметра, четыре килограмма сто граммов).
Я пришла на следующий же день, и Зина показала мне в окошко сверточек с живой головой сверху. За спиной маячили Пиратова и Собачков, приветливо махнувший мне рукой.
Он совсем не изменился, даже усы остались все те же.
В соседнем с Зинкой окне маячила еще одна молодая мать в цветочно-ситцевом халате и с младенцем у пухлой груди. Я повернула голову вправо и увидела рядом с собой на осеннем газоне, усыпанном горелыми спичками и бумажными салфетками, невысокого человека, который уже через полгода стал моим мужем.
Ты спросишь, почему он стоял под окном и махал руками женщине с ребенком? Это была его школьная, безответно любимая подруга, а ребенок у груди был тоже чужим. Просто мой муж всегда был очень благородным и ответственным, он сейчас даже говорит, что хотел жениться на той заоконной подружке, если бы не заметил слева от себя Веру Добродееву с мороженкой в руке.
Мы с ним ушли из больничного парка вместе и больше уже почти не расставались. Ты знаешь, что мы и теперь не расстаемся, и тебя, Принцесса, он подарил мне сразу после того, как я родила сына. Роды, кстати, принимал Собачков — он оказался не самым плохим человеком во всей этой повести...
Тебе интересно, кто оказался самым плохим?
***
Уныньевой досталось по полной программе. Родители у нее уже постоянно теперь жили на даче, и ей приходилось справляться с ребенком самостоятельно. Мы с Пиратовой изредка заходили, вздыхали и уходили — а Уныньева плакала, потому что ей было очень больно кормить грудью. Это и вправду очень-очень больно — сейчас-то я ее понимаю. Девочка была копия папа Суршильский, и неисправимо романтическая Уныньева назвала ее Надеждой. Впрочем, надежд у нее особых не было: Суршильский пару раз приходил посмотреть на ребенка, но был уже объевшийся радостей семейной жизни и отцовства, поэтому на том все и закончилось.
Через год Суршильскому предложили хорошую работу, где ты думаешь? В Лондоне! На крутющей студии, со всякими заедрическими музыкантами — только приезжай, Борик, и работай, сказал неизвестно откуда вынырнувший Петр с лысым лицом (борода шла ему больше). Суршильский взволновался, пил две недели, потом зашился и дал согласие. Пришел к Уныньевой сказать гудбай. Там как раз сидели мы с Пиратовой. Суршильский бегло попрощался с дочкой и смертельно уставшей Зиной, которая не хотела верить, что любимый уедет навсегда — словно это была не жизнь, а куплет какой-то попсовой и глупой песни, — после чего дождался Пиратовой на кухне, где мы курили, и пригласил ее разделить с ним тяжелый лондонский быт.
Пиратова уволилась, взяла с собой диплом, и к очередной — уже совершенно капиталистической — зиме они уехали в английский город навсегда.
Первый снег в Городе всегда, как взбитые сливки — чистый, нежный, новый. Снег — замерзшие Божьи слезы. Снег редко бывает в Лондоне, писала мне Пиратова, писала несколько раз, пока не поняла наконец, что я не стану — никогда не стану ей отвечать.
Зима, 1959 год. На Северный Урал отправляется группа свердловских студентов-лыжников — в поход к горе Отортен. Молодые, веселые, беззаботные, они не знали, что никогда не вернутся. Через несколько месяцев поисков ребят нашли погибшими. Смерть их была страшной и жестокой. До сих пор обстоятельства этой таинственной и мистической трагедии — загадка. Почему гибель дятловцев скрыли от журналистов? Чем объяснить, что их похоронили спешно, стараясь не привлекать внимания? Версий множество — правду не знает никто. Героиня Анны Матвеевой, молодая писательница, пытается приподнять завесу тайны над этой леденящей душу историей.
В новом романе «Завидное чувство Веры Стениной» рассказывается история женской дружбы-вражды. Вера, искусствовед, мать-одиночка, постоянно завидует своей подруге Юльке. Юльке же всегда везет, и она никому не завидует, а могла бы, ведь Вера обладает уникальным даром — по-особому чувствовать живопись: она разговаривает с портретами, ощущает аромат нарисованных цветов и слышит музыку, которую играют изображенные на картинах артисты…Роман многослоен: анатомия зависти, соединение западноевропейской традиции с русской ментальностью, легкий детективный акцент и — в полный голос — гимн искусству и красоте.
Анна Матвеева – автор романов «Перевал Дятлова, или Тайна девяти», «Завидное чувство Веры Стениной» и «Есть!», сборников рассказов «Спрятанные реки», «Лолотта и другие парижские истории», «Катя едет в Сочи», а также книг «Горожане» и «Картинные девушки». Финалист премий «Большая книга» и «Национальный бестселлер». «Каждые сто лет» – «роман с дневником», личная и очень современная история, рассказанная двумя женщинами. Они начинают вести дневник в детстве: Ксеничка Лёвшина в 1893 году в Полтаве, а Ксана Лесовая – в 1980-м в Свердловске, и продолжают свои записи всю жизнь.
Роман «Есть!» – это и портрет современной русской жизни в городском интерьере, и картина метаний творческой души, загнанной в жесткие рамки формата, и гимн жизнелюбию и таланту. Перед вами роман о том, что каждый из нас заслуживает любви и сочувствия; у каждого из нас есть талант, даже если это только талант ЕСТЬ!
Книга «ГОРОЖАНЕ» – это девять новелл, восемнадцать героев. Один необычный город глазами Анны Матвеевой: лицом к лицу.Здесь живёт драматург с мировым именем Николай Коляда, родился великий скульптор Эрнст Неизвестный, встретились когда-то и подружились опальный маршал Жуков и знаменитый уральский сказочник Бажов. Владимир Шахрин – ещё не ставший лидером легендарной группы «Чайф» – меняет пластинки на барахолке, Евгений Ройзман – будущий мэр – читает классиков в тюремной камере; на улицах эпатирует публику старик Букашкин – незабываемое лицо города.
Герои историй Анны Матвеевой настойчиво ищут свое время и место. Влюбленная в одиннадцатиклассника учительница грезит Англией. Мальчик надеется, что родители снова будут вместе, а к нему, вместо выдуманного озера на сцене, вернется настоящее, и с ним – прежняя жизнь. Незаметно повзрослевшая девочка жалеет о неслучившемся прошлом, старая дева все еще ждет свое невозможное будущее. Жена неудачливого писателя обманывается мечтами о литературном Парнасе, а тот видит себя молодым, среди старых друзей. «Ведь нет страшнее, чем узнать свое место и время».
Реальность — это то, что мы ощущаем. И как мы ощущаем — такова для нас реальность.
Я был примерным студентом, хорошим парнем из благополучной московской семьи. Плыл по течению в надежде на счастливое будущее, пока в один миг все не перевернулось с ног на голову. На пути к счастью мне пришлось отказаться от привычных взглядов и забыть давно вбитые в голову правила. Ведь, как известно, настоящее чувство не может быть загнано в рамки. Но, начав жить не по общепринятым нормам, я понял, как судьба поступает с теми, кто позволил себе стать свободным. Моя история о Москве, о любви, об искусстве и немного обо всех нас.
Сергей Носов – прозаик, драматург, автор шести романов, нескольких книг рассказов и эссе, а также оригинальных работ по психологии памятников; лауреат премии «Национальный бестселлер» (за роман «Фигурные скобки») и финалист «Большой книги» («Франсуаза, или Путь к леднику»). Новая книга «Построение квадрата на шестом уроке» приглашает взглянуть на нашу жизнь с четырех неожиданных сторон и узнать, почему опасно ночевать на комаровской даче Ахматовой, где купался Керенский, что происходит в голове шестиклассника Ромы и зачем автор этой книги залез на Александровскую колонну…
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.