Сладкая ночка - [54]

Я попыталась сделать еще один вдох обожженными легкими, но погрузилась в ослепительно-красное небытие…

Прошло какое-то время, я уже могла дышать, слышать, открыв глаза, поняла, что могу видеть. Значит, я жива. Надо мной склонились Ясмина и Кира, лица у обеих были озабоченные. Увидев, что я открыла глаза, женщины с облегчением вздохнули и одновременно заговорили, одна по-русски, другая по-арабски.

Хоть я и пришла в себя, но соображала еще плохо. И все же я поняла, что вертолет расстрелял машину, видимо, одна из пуль попала в бензобак или канистры, и автомобиль взорвался. Так как я находилась ближе всех к джипу, меня оглушило и едва не изжарило. Иван был ранен в плечо, и сейчас придется заняться им.

Я привстала, несмотря на головокружение, и увидела Ивана, зажимающего окровавленную руку. Ясмина оставила меня и бросилась к раненому.

— Лиль, — вдруг сказала Кира, — ты прости меня за воду…

Она сидела на песке, поджав под себя ноги с красными обожженными подошвами.

— Где твои ботинки? — только и спросила я.

— В яме остались. Не успела обуться, — просто сказала Кира.

Джип догорал, в воздухе дрожали почти прозрачные языки пламени, иногда становясь черными из-за едкого дыма. Стоял удушающий запах горелой резины и пластмассы.

Я встала и побрела к Ивану. Я хоть и не врач, но дочь врача, возможно, моя помощь пригодится. Но я поглядела, как ловко управляется Ясмина, и решила, что в таких условиях никто не смог бы сделать лучше. Она ловко затянула на плече импровизированный жгут, остановив кровотечение, и достала из кармана швейцарский нож.

— Иди прокали его, — велела она мне.

Я подошла к горящей машине так близко, как только смогла, и, уклоняясь от нестерпимого жара, подержала лезвие над огнем.

Когда нож немного остыл, Ясмина сделала надрез и вынула пулю. Иван только тихо застонал. Пуля попала как раз в татуировку, изображавшую надпись ВДВ с крылышками. Видно, Ивану ее сделали в армии. Только сейчас я поняла, как он молод, ему едва было двадцать пять. И пять из них он провел в плену. Не в тюрьме, конечно, но в плену.

Ясмина перебинтовала рану, использовав свой второй рукав. Выглядели мы, как оборванцы.

— Надо идти, — сказал Иван, медленно вставая и морщась от боли. Даже сквозь загар было видно, что парень очень бледен. Ясмина подставила ему плечо и обняла, позволяя на нее опереться.

— Подождите, — я указала на сидящую на песке Киру. — Она не может идти. Она босиком.

Кира поняла, что я говорю, и мелко закивала.

Ясмина оставила Ивана, вздохнула и присела перед Кирой. Двумя резкими движениями она оторвала рукава ее рубашки. Кира испуганно вскрикнула. Девушка ловко соорудила на Кириных ногах нечто, напоминающее портянки.

— А теперь вставай.

Кира поняла, что от нее хотят, и поднялась. Мы медленно побрели по пескам, шатаясь от слабости, мучимые жаждой и изнывающие от жары.

Вскоре стало ясно, что дальше идти невозможно.

— Нужна вода, — вздохнула девушка.

— А где же ее взять? — обреченно спросила я.

Ясмина промолчала. Она внимательно смотрела себе под ноги, словно пытаясь разглядеть какие-то только ей известные знаки. Зараженная ее примером, я тоже стала вглядываться в песок, по которому шла. Ничего особенного я не видела: песок и песок, мелкие камешки, засохшие колючки, юркие ящерицы. Но, казалось, Ясмина знала, что ищет.

Внезапно, уловив какое-то шевеление песка, она наклонилась и быстро схватила что-то, пока мне невидимое. Я ужаснулась: в руке у нее извивалась метровая змея красивой золотисто-коричневой окраски, наматывая кольца на ее кисть и пытаясь укусить. Но Ясмина держала ее близко от головы, на безопасном расстоянии от зубов.

— Ядовитая? — спросила я, замирая от ужаса. О Кире и говорить нечего, она превратилась в изваяние.

— Ага, — спокойно подтвердила Ясмина. Свободной рукой она вытащила уже знакомый ножик и точным движением отсекла ей голову. Хлынула яркая кровь, но девушка быстро пережала сосуды, прекратив доступ крови.

— Кровь надо беречь, — пояснила она. — Это для Вани, он слабый после ранения.

Она поднесла змею к губам Ивана, и он принялся жадно глотать кровь. Кира отвернулась, явно сдерживая позывы к рвоте.

— Переведи ей, что, если она хочет остаться живой, ей придется забыть о брезгливости, научиться есть змей и ящериц и пить собственную мочу!

Я сказала это Кире, немного смягчив текст.

Ясмина вежливо предложила нам полакомиться змеиным мясом, но мы отказались. Я понимала, что пока отказались.

— Здесь есть вода, — сказала Ясмина, расправившись со своей частью змеи. Почему-то в ее голосе я не услышала особенного энтузиазма.

Мы молчали, вопросительно глядя на нее. Даже Иван знал о пустыне меньше Пантеры.

— Но она глубоко. А копать нам нечем.

— Но ты уверена? — переспросила я.

— Конечно, — Ясмина указала на невзрачные живые колючки у нас под ногами. — Их корневая система достигает двух метров.

— А может быть, ближе? — с надеждой спросила я.

— Может. Но вряд ли.

Кира, встав на колени, принялась руками рыть плотный песок. Все присоединились к ней. Ясмина сначала разбивала ножом и разрыхляла почву, а мы выбирали ее. Помогал даже Иван, насколько ему позволяло ранение. Руки саднило, под сломанными ногтями выступила кровь, но мы, как землеройки, вгрызались в песок, пока он не стал влажным.