Сладкая ночка - [50]

— Ничего, я пойду с вами. С Ясминой…

Мое нетерпение и напряжение, наверное, было заметно. Катуса задумчиво на меня поглядывала. Однако списала мое волнение на мандраж перед предстоящим заданием.

— В молодости я тоже так нервничала, — сказала она. — Не волнуйся. Мы все обсудим, все распишем по минутам, выберем место, время, способ. Тебе не о чем беспокоиться, ведь с тобой буду я.

Так вот кто должен сопровождать меня в Лондон!

Я согласилась, что, наверное, это нервы.

— Если ты будешь демонстрировать свою тревогу, тебя быстро вычислят, — заметила Катуса.

— О боже, — не сдержалась я, — но меня же учили не на террориста, а истории и языкам!

— Ничего, теперь придется научиться и этому. Мало ли что в жизни пригодится!

Но я знала, что после этого задания мне уже ничего не могло пригодиться. И Катуса это знала, потому что наверняка именно она должна будет меня убрать.

— Смотри, — Катуса вытащила паспорта, — Абир и Лейла Бурауи, мать и дочь, из пригорода Туниса Гаммарта.

Я посмотрела. Для моего паспорта они использовали фотографию с документов Мишель Амир.

— Тебе будет легче со своим собственным именем, по себе знаю, — сказала Катуса.

— А твое настоящее имя Абир? — изумилась я. Более неподходящего для Катусы имени трудно было себе представить, ведь Абир означало «звезда»!

Катуса только сверкнула глазами.

— Можешь взять паспорт с собой, привыкай к новому имени.

— А я могу увидеться с Кирой? — с надеждой спросила я, рассчитывая предупредить подругу.

— Нет, — отрезала Катуса. — Выполнишь задание, тогда и увидишься. Больше занятий не будет. Отдыхай до завтра.

В палатке, когда бородатый охранник задернул полог, я с порога бросила Ясмине свой паспорт. Она внимательно его изучила:

— Неплохо сработано!

— А ты разбираешься в этом? — изумилась я.

— Конечно, — снисходительно сказала Пантера.

— Я видела Ваню.

Ясмина стиснула руки, ее и без того огромные глаза сделались еще больше.

— Он любит тебя. Он поможет и пойдет с нами. Вернее, с тобой.

Девушка закусила руку, чтобы не закричать. Наверное, боли она не чувствовала.

Запретная любовь, любовь, расплата за которую — смерть, любовь без надежды, без будущего, всего лишь короткая ослепляющая вспышка. Можем ли мы в нашем мире, где все доступно, все позволено, так ценить это короткое мгновение? Способны ли мы на такие жертвы?

— Мы будем вместе. Все будет хорошо, все обязательно будет хорошо, я теперь уверена, — горячо зашептала Ясмина, словно в молитве.

О Ра, сияющее божество, как бы я хотела в это верить!

Ясмина разодрала старенькое одеяло, под которым мы спали, и сплела из него две прочные веревки.

Мы сидели молча, в напряженных неподвижных позах, ожидая ночи. Постепенно жара спала, ночь наступила, как всегда на юге, неожиданно. Но еще было не время. Надо ждать, ждать…

Когда, по нашим расчетам, было около двух ночи, Ясмина расстегнула военную рубашку и обнажила белую полную грудь, никогда не знавшую солнца. Знаком она показала мне сделать то же самое. Я поколебалась, но последовала ее примеру.

— Эй, Халим, — тихонько позвала она.

— Что надо? — откликнулся грубоватый мужской голос.

— Подойди, Халим! Нужна твоя помощь! — настойчиво звала его Ясмина.

Я увидела черную тень, уменьшавшуюся по мере приближения к входу в палатку.

— Посмотри, Халим, нравится? — сладким хрипловатым голосом спросила Ясмина. Если бы я не знала истинной цели ее действий, я могла бы поклясться, что она сгорает от желания.

Мужчина промолчал, только глубоко вздохнул, выпуская воздух сквозь зубы.

— Ах, подстилка русская! — видимо, весь лагерь знал все о Ясмине. — Но хороша…

Я видела, как тень протянула к Ясмине руки.

— Хочешь нормального арабского мужика, обрезанного, большого? Он у меня всегда готов! — от вожделения мужчина охрип, было слышно, как охранник сглатывает слюну.

— Хочу тебя, хочу, — жарко зашептала Ясмина, — мне терять нечего, сам знаешь… Возьми меня, дай мне почувствовать, какой он у тебя… Говоришь, большой?

— Очень! Может, даже слишком, но не для тебя! — Голос невидимого Халима срывался. Затем он, видимо, собрал остатки разума и произнес уже громче: — Эй, ты что, не положено! Знаешь, что мне будет?! Это тебе все равно!

— О-о, — застонала Ясмина и положила руку ему на брюки, как будто не слыша его слов. — Да-а, огромный, твердый, как я хочу его! Потрогай, как напряглись у меня соски…

— Выходи, — наконец-то решился охранник.

— Нет… — протянула Ясмина, расстегивая ему брюки. — Я не одна, я должна поделиться с подругой. Она тоже хочет арабского жеребца. Да, Лейла?

— Да-да, — малоубедительно пробормотала я, принимая по знаку Ясмины соблазнительную позу.

— Или тебя не хватит на двоих? — продолжала провоцировать охранника девушка.

— Меня хватит на десятерых до рассвета, — почти зарычал Халим и ворвался в палатку, куда входить ему строжайше запрещалось.

Он облапил Ясмину за грудь и укусил ее за плечо. Она скривилась и якобы сладострастно застонала. Халим сорвал с нее рубашку и принялся за свои брюки, отрывая от нетерпения пуговицы.

— Ну что ты, дикарь, сколько лет не видел женщин?

Халим только сопел, лихорадочно освобождаясь от одежды.

— Сначала она, — скомандовала Ясмина, указывая на меня. — Хочу насладиться зрелищем.