Сладкая месть - [26]

– Может быть, может быть… – Грэм не собирался заниматься политикой.

Ободренный граф продолжал:

– Ее поведение нанесло непоправимый ущерб моей репутации, я потерял часть своего влияния. Ее поступок переходит все границы. Она при всех опозорила мое имя. – Граф выглядел бесчувственным чурбаном. Его волновало только то, что о нем плохо подумают в свете. – Но ее брак с вами должен все это компенсировать.

Грэму очень хотелось поиграть с графом, как кошка играет с полупридушенной мышью.

– Но я же могу сделать ее своей любовницей.

При этих словах Странтон отпрянул, а Грэм внутренне улыбнулся.

– А моя поруганная честь? Вы должны теперь на ней жениться!

– Мне нет необходимости жениться.

– Ваша светлость, вы, как истинный джентльмен, обязаны на ней жениться, – нерешительно возразил граф.

– А я не желаю быть истинным джентльменом.

– Но вы… вы ведь просили ее руки. – По глазам было видно, что Странтон перепугался не на шутку.

– А может, я передумал.

Ну что, ублюдок, почувствовал теперь, каково это – быть бессильным?

Грэм тоже когда-то был бессилен.

Никто теперь не женится на Джиллиан. Отец берег ее, как экзотический плод, чтобы повыгоднее продать, но Грэм выкрал этот плод, вкусил его сладкой мякоти, насладился и положил плод обратно в корзину. Не заплатив ни пенни.

Он украдкой бросил взгляд на Джиллиан. Она стояла не шелохнувшись, будто безмолвная статуя. Потом она подняла на него взгляд. Ее блестящие от слез глаза казались сверкающими драгоценностями. У него дрогнуло сердце. Он не хотел причинять ей боль.

– Так вы говорите, вы не женитесь на Джиллиан, ваша светлость? – спросил Странтон.

Грэм тянул паузу. Молчание становилось угрожающим, как острие ятагана. Он взглянул на Джиллиан: она стояла, потупив взгляд, ее плечи сотрясались от беззвучных рыданий.

– Я женюсь на ней. Но только потому, что таково мое желание, а не в силу каких-то обязанностей.

Было слышно, как Странтон вздохнул с облегчением.

– Конечно-конечно, ваша светлость. Не угодно ли будет зайти к нам завтра на чай, чтобы заодно обсудить условия? Брачный контракт, стало быть?

– Хорошо.

У графа просто камень с души свалился. А Грэм вдруг вспомнил, как освободился из плена. Человек, с которым он дрался, надеялся легко победить новичка, который даже еще не мог называться воином. Он лишь на мгновение утратил бдительность… и в этот самый миг Грэм убил его.

Странтон тоже потихоньку начинал терять бдительность. Когда настанет подходящий момент, Грэм убьет его, а сейчас он продолжал разоружать противника.

– Меня очень заинтересовал ваш проект. Расскажите поподробнее, что именно вы делаете.

Графу это явно польстило.

– Об этом мы тоже можем поговорить за чаем.

– Конечно, – пробормотал Грэм. Он взглянул на Джиллиан и поцеловал ее дрожащую руку, затянутую в перчатку.

– Всего доброго, – попрощался он, кивнув Странтону. Стоило ему повернуться и выйти, как дыхание у него сбилось, он даже раздумывал, не вернуться ли и не привести ли в исполнение свой первоначальный план. Убить сейчас ему было бы проще простого. А вот когда Странтон станет его тестем, это будет значительно труднее. Задача усложнится.

Усложнится, но не намного. Зато он рассчитывал получить достойную награду.

По дороге домой Джиллиан была тиха, как мышка, и не произнесла ни слова. Суровая кара последует неотвратимо. Она слишком хорошо знала отца.

Они приехали домой. Граф приказал слугам собраться в гостиной. Они выстроились в ряд, словно безмолвные духи, готовые повиноваться приказам хозяина. От его слов у Джиллиан сжалось все внутри.

– Я собрал вас всех здесь с одной целью: вы должны неусыпно следить за моей дочерью, чтобы она не смела покидать этот дом вплоть до того дня, пока не выйдет замуж. Если она и может выходить, то только в моем сопровождении. В моем, и ни в чьем больше. И так до самой свадьбы. Если я узнаю, что она выходила без меня, – уволю всех. Без рекомендательных писем. Всем ясно?

– Слуги кивнули, и граф продолжил: – Моя дочь – шлюха. Сегодня она опозорила меня перед всем обществом. Я не могу допустить распространения скандала, если вдруг ей придет в голову еще глубже окунуться в пучину греха.

Он шагнул к дочери и стал расстегивать на ней платье. По ее спине пробежал холодный ветерок. Потом он сорвал платье с ее плеч. В тишине звук разрываемой ткани прозвучал, как раскат грома. Выцветший корсет и поношенная сорочка не скрывали очертаний ее полной груди. Отец приказал ей раздеваться дальше. Джиллиан почувствовала, что становится пунцовой.

– Чтобы она ни под каким предлогом не сбежала из моего дома, с этой минуты ей запрещается носить верхнюю одежду. За исключением вечеров, когда она выезжает из дома под моим присмотром, и дневных верховых прогулок. – Он строго посмотрел на главного конюха: – Баккет, вы будете сопровождать ее. Стоит вам на мгновение потерять ее из виду, и вы уволены.

Конюх побледнел и энергично закивал. Джиллиан смотрела прямо перед собой. На глаза наворачивались слезы, и она так сильно закусила губу, чтобы не расплакаться, что по подбородку побежала тоненькая струйка крови.

Отец продолжал смотреть на нее с презрением.